Женщина в черном 2. Ангел смерти

Эдвард бежал, бежал… бежал, давно уже не осознавая, куда направляется или от кого спасается, понимая лишь одно: нельзя останавливаться.

Ограда летного поля не позволила ему вырваться – Эдвард со всего маху натолкнулся на нее, развернулся и помчался в противоположном направлении. Тропинка вела к холму, и теперь он мчался вверх по склону, надеясь, что хоть так сумеет найти путь к свободе. Он понял, как ярко выделяется на фоне ночного неба его силуэт, застывший на миг на самой вершине холма.

– Эдвард!

К нему приближался Гарри.

«Нет, – подумал Эдвард. – Нельзя. Надо выбраться, надо продолжать бежать».

Он сбежал с вершины, понесся по обратному склону. Обернулся, чтобы проверить, не настигает ли его Гарри, поскользнулся на мокрой траве – и кубарем покатился вниз с холма.

Где он – Эдвард не знал. Ничего не мог разглядеть, да и очки потерял к тому же, слетели во время падения.

Поерзал, пошарил вокруг себя – он лежал на щепках, издававших резкий запах керосина. Мальчик сел и нащупал вокруг себя проволочную сетку.

Кое-как различил возвышавшийся рядом холм и мгновенно сообразил, что произошло.

Он упал в корзину с пиротехникой.

Эдвард приподнялся на колени, отчаянно силясь выбраться, пока корзина не взорвалась.

Гарри видел и его падение, и то, куда он приземлился.

– Эдвард…

Помчался еще быстрее, борясь с усталостью измотанного тела, заставляя себя пошевеливаться. Надо успеть. Надо добраться до Эдварда, пока…

Корзина взорвалась, и Гарри отшвырнуло взрывной волной.

Это ваша вина…

Ева открыла глаза. Абстрактные, расплывчатые пятна, плывшие перед ее взором, постепенно начали собираться в нечто ясное, очевидное и вполне определенное. Разрозненные смазанные звуки сделались громкими, привычными и понятными. Над ней склонилось встревоженное, озабоченное лицо.

– Гарри?

Ева села и, несмотря на звон в ушах и головокружение, осмотрелась. Увидела вокруг себя слабо освещенные каменные стены бункера, обшитые рифленым железом, услышала унылый и непрестанный стук капель по крыше. Все вокруг выглядело серым, будто вылинявшим. Или, может, просто на душе у нее было настолько скверно.

Она разглядела детей и Джин, сгрудившихся поодаль. Все они выглядели перепуганными насмерть, и, судя по тому, как прижималась к ребятишкам немолодая директриса, еще не очень было понятно, кто у них там кого утешает.

Ева потерла лоб. Болело ужасно.

– Как долго я?..

– Пару часов, – сказал Гарри.

Ева вновь огляделась, быстро и настойчиво, игнорируя боль в голове.

– А где Эдвард?

Гарри держал что-то в кулаке. Разомкнув пальцы, он показал Еве предмет, лежавший на ладони. Очки Эдварда – изломанные, искореженные, с разбитыми стеклами.

Ева замотала головой. Череп взорвало изнутри новой вспышкой боли – но ей было уже все равно.

– Нет… о господи, нет, нет, нет!

– Он побежал. Я бросился за ним. Он упал прямо в пиротехническую корзину, и я, – голос Гарри задрожал и прервался, – я не успел добраться до него прежде, чем она… я пытался. Прости меня, мне жаль, мне так жаль!

Ева не знала, что сказать, что сделать – в душе поднимались горе и гнев, боровшиеся друг с другом, но равно искавшие выхода. Лицо ее исказила гримаса, руки сжались в кулаки. Она искала, на ком сорваться – и нашла.

– Это вы его отпустили, – обернулась она к Джин.

Та уставилась на нее, изумленно приоткрыв рот:

– Нет, я…

– Это ваша вина! – Ева грозно ткнула в нее пальцем.

Голова Джин поникла, она заплакала:

– Мне жаль, мне так жаль!

– Ева! – Гарри крепко обхватил молодую женщину за плечи. – Прекрати немедленно! Да, я понимаю, как сильно тебе хочется обвинить кого-нибудь в случившемся. В таком случае вини Дженет. Она главная и единственная виновница.

Плечи Евы поникли, боевой дух угас. В комнате стало тихо, только дождь стучал по крыше да рыдала Джин.

Неожиданно Еве кое-что пришло в голову, она задумчиво прищурилась:

– Нет. Тут что-то не так.

Вырвавшись из объятий Гарри, она подбежала к жалким пожиткам Эдварда, прихваченным во время спешного отъезда, и принялась рыться в них.

– Ева? – изумился Гарри. – Что ты делаешь?

– Его рисунок, – Ева судорожно шарила в сумке, – он бы никогда его… а, вот же он!

Ева вытащила картинку и, вне себя от удивления, принялась ее рассматривать.

Рисунок изменился – теперь женщина и мальчик стояли напротив дома. Платье женщины, длинное, в пол, было сплошь закрашено черным, лицо ее скрывала вуаль. А мальчик что-то держал в руках… нет, не «что-то», а куклу – мистера Панча.

Ева улыбнулась Гарри – и в глазах ее загорелось дикое, истерическое торжество.

– Эдвард не умер, он жив!

– Ева, – Гарри старался говорить как можно ласковее, – милая, у тебя шок.

– Нет у меня никакого шока, – голос Евы звучал спокойно и уверенно. – Ты видел его тело?

– Он был там, Ева. Он упал – я видел, как он падал, я… – Гарри беспомощно пожал плечами. – Полагаю, там не осталось ничего, что можно было бы увидеть.

Разговор их оборвался на полуслове – снаружи раздался шум мотора. Какая-то машина остановилась у самого бункера.