Женщина в гриме

«Нарцисс», выставив себя на всеобщее обозрение в порту, уютно дымил и рокотал с чувством выполненного долга, а под тем же самым, что и девять дней назад, солнцем царила ошеломляющая тишина, не нарушаемая ни голосами пассажиров, ни шумом машин. Тишина, которую Чарли, выходя на наружный трап, счел зловещей, а Элледок – успокаивающей.