Женщина в лунном свете

– Правильно делаете, что гуляете, – проговорила незнакомка, – скоро погода испортится и придется целый день сидеть в палате, а там страшная духота.

Голос у нее был совсем молодой, низкий и необычайно волнующий. Иван, видя такое расположение со стороны дамы, немного осмелел.

– А вы тоже пациентка? – спросил он, стараясь не смотреть так уж в упор на ее правильное, точеное лицо.

– Да. Лежу вон там, – она махнула рукой в сторону соседнего корпуса, – надоело до смерти. Домой хочу.

– А с кем вы дома живете? – неожиданно для себя вдруг спросил Иван.

– Одна живу. С мужем разошлись уже десять лет как.

– Жаль, – проговорил Иван, чувствуя, что ему вовсе не жаль, что у незнакомки нет мужа, а наоборот, этот факт его радует.

– Мне кажется, нам нужно представиться, – сказала женщина и улыбнулась, обнажая чудесные ровные и белые зубы. – Лидия.

Она протянула Ивану тонкую кисть. Он бережно пожал хрупкие пальчики и произнес:

– Иван, – подумал и затем прибавил: – Иван Павлович Андреев.

– О, как официально. – Лидия тихо засмеялась. – А я Лебедева. Лидия Лебедева.

– Очень приятно. – Иван вдруг понял, что улыбается. Кажется, он улыбался впервые после смерти Нины. Впервые за почти полгода.

– Правда, красиво здесь? – спросила Лидия и кивнула на золотые листья клена под ногами.

– Правда, – серьезно согласился Иван. Его разбирало любопытство, и он спросил, поколебавшись: – Сколько вам лет, Лидия?

Она взглянула на него, и в глазах ее было кокетство.

– А вас разве не учили, что женщину неприлично спрашивать о возрасте?

– Такой женщине, как вы, ничего не повредит. Вы… очень красивая, Лидия… Лида, можно так?

– Конечно, можно. – Она подумала и добавила: – Мне сорок пять.

– Я бы не дал вам и сорока, – сказал Иван.

– Спасибо. Приятно слышать.

– Когда вас выписывают? – Он вдруг забеспокоился, что Лидия выглядит вполне здоровой, не считая бледности, и завтра ее может уже не быть в больнице. Она вздохнула:

– Не скоро. Проклятые анализы. Гемоглобин никак не хочет подниматься.

– У меня тоже, – сказал Иван и засмеялся.

Она тоже засмеялась.

– Слушайте, что мы сидим здесь, как два старика? Давайте пройдемся, – предложил Иван.

– С удовольствием.

Они встали и медленно побрели вдоль аллеи. Иван то и дело глядел на хрупкую фигурку в длинном, до пят, халате.

– Вам не холодно? – заботливо поинтересовался он.

– Нет. Наоборот, жарко. Но я вынуждена кутаться, иммунитет на нуле, чуть что, подцепляю простуду.

Они еще поговорили о всякой ерунде – о том, кто сколько здесь лежит, у кого какой врач, как кормят в больничной столовой, за разговорами не заметив, как сделали круг по аллее и вернулись к скамейке. Бледное лицо Лидии слегка порозовело, зеленые глаза блестели. Легкий теплый ветерок растрепал ее аккуратно подстриженные каштановые волосы.

– Как же хорошо вот так поболтать с кем-то понимающим, – призналась она. – В палате все старушки, у них то тут, то там колет, режет, ноет. Ни о чем другом и слушать не могут, как о своих болячках. Скука ужасная.

– Так приходите сюда вечером, поболтаем, – совершенно осмелев, предложил Иван.

Она засмеялась, смех ее был чистым и звонким, точно колокольчик. Потом с готовностью кивнула:

– Обязательно приду.

Он проводил ее до корпуса, посмотрел, как она заходит в стеклянные двери. Постоял немного и пошел к себе.

9

Он сам себе боялся признаться, что с нетерпением ждет вечера. Ему было стыдно перед Ниной, будто та могла видеть, как он увлекся посторонней женщиной. Да еще какой! Видно же, что Лидия птичка высокого полета, наверняка с образованием, начитанная, умная. Вон и речь у нее правильная, слова выговаривает четко, фразы строит красиво, шутит тонко и изысканно. Ивану нравились ее шутки и весь ее облик, утонченный, меланхолический, такой далекий от его обычной жизни и привычного окружения. Она казалась ему легкой, невесомой, чистой и утоляющей печаль, как глоток родниковой воды в изнурительный зной. И такая женщина одна, без мужа столько лет?

Иван едва дождался окончания тихого часа. Пополдничал и вышел во двор. Скамейка была пуста, и он почувствовал укол тревоги. Вдруг Лидия не придет? Может, он не понравился ей, а разговаривала она с ним из вежливости, ясно же, что воспитанная, так просто человека не обидит. Иван подумал, что, если она сейчас не появится, он пойдет в соседний корпус на ее поиски. Только он так решил, как увидел Лидию в конце аллеи.

Она, как и утром, была в халате, но вместо куртки надела теплое пальто, черное, с крупными красными пуговицами. Голову ее украшала задорная беретка. Она неудержимо напомнила Ивану Эдит Пиаф, в детстве у него была пластинка, на обложке которой красовался портрет маленькой француженки, похожей на воробушка. Ивану нравились ее песни, низкий грассирующий голос.

– Добрый вечер! А вот и я, – весело поздоровалась Лидия. – Ну, что будем делать? Сядем или прогуляемся?

Иван придирчиво оглядел ее наряд на предмет непроницаемости для ветра и вечернего холода.

– Я утеплилась, – доложила Лидия, поймав его взгляд.

– Тогда пойдем. Сходим в кафе, это тут рядом, сразу за оградой.

– А можно? – испугалась она. – Это же за территорией.