Женщина в лунном свете

Иван хотел сказать про расписку, но махнул рукой. Какая сейчас им расписка? Медовый месяц! Он шел по улице, и ноги сами норовили пуститься в пляс. На него даже оглянулись несколько прохожих, и были это исключительно женщины. «И водка не нужна, – подумал Иван, – и так точно пьяный».

Он вернулся к заказам и после каждого из них не мог удержаться и звонил Кате. Та всякий раз радовалась и с надеждой интересовалась:

– Уже едешь?

– Нет еще, – отвечал Иван со вздохом.

– Чего ж тогда звонишь?

– Соскучился.

– Я тоже, – говорила она и дышала в трубку тихо и часто, так, что у Ивана кровь приливала к лицу.

Так повторилось много раз за вечер. Наконец с работой было покончено. Иван послал Кате смайлик с сердечком, собрался с силами и поехал к Маше.

26

– Что с тобой? – Маша смотрела на Ивана с изумлением. – Что происходит? Тебя не узнать. Ты… ты весь сияешь. Ты нашел себе кого-то?

– Сядь, пожалуйста, – попросил ее Иван.

Маша послушно опустилась на диван.

– Ты права, доча, я… я, кажется, того… влюбился.

Она ничего не ответила, продолжая внимательно глядеть на него. Иван решился.

– Это дочка Лидии. Ее зовут Катя.

– Чья дочка?! – Маша резко отпрянула в сторону, подбородок ее задрожал.

– Лидии. – Иван поморщился, предчувствуя длительные объяснения.

– Папа! – крикнула Маша и вскочила. На лице ее отразился ужас.

– Сядь! – Иван тоже вскочил и дернул легонько ее за руку, но она продолжала стоять.

– Послушай, я же не говорю, что встречаюсь с Лидией. Ее действительно нет на свете, она умерла. Давно. Но я нашел ее адрес, сходил к ней домой. И там… там оказалась ее дочь. Катя.

– Катя, – повторила Маша уже тише и слегка наклонила голову.

– Да, Катя, – радуясь, что она перестала спорить, повторил Иван, – она была в бедственном положении. У нее отняли квартиру, денег она не зарабатывает, и я…

– И ты решил взять на себя заботу о ней, – язвительно подсказала Маша. Она уже совсем успокоилась, только губы едва заметно продолжали подрагивать.

– Да, – подтвердил Иван, делая вид, что не замечает ее сарказма. – Так и было. Я стал помогать ей. Купил еду, одежду. Ездил к ней часто. А недавно мы… мы стали близки.

Иван намеренно сказал недавно, а не вчера. Ему хотелось, чтобы Маша думала, что их отношения – не случайность, а закономерность, что все уже решено и подписано. Он с тревогой и робостью поглядел на дочь, но та молчала, глядя куда-то мимо него.

– Ты… ты не осуждаешь меня? – с удивлением спросил ее Иван.

– Я? – рассеянно переспросила Маша. – Нет, что ты. Как я могу? Сколько ей лет?

– Кате?

– Ну да. Кате.

Иван растерянно пожал плечами.

– Я… я не знаю. Не больше 25, наверное.

– Не больше? А если меньше? – Маша наконец посмотрела на него в упор.

– Какая разница, – слегка сник Иван.

– Ты прав, никакой. Просто… просто ты не думал о том, зачем молодой девушке больной, пьющий мужчина 52 лет?

– Ну зачем ты… – еще более расстроился Иван.

Конечно, он думал об этом. Думал все сегодняшнее утро и весь день. И сейчас он тоже думал об этом. Но невесомость внутри не давала этим мыслям расцвести пышным цветом, она глушила их на корню, как глушат сорняки плохо прополотые грядки.

– Ты чудак, пап, чтоб не сказать больше, – устало проговорила Маша и села обратно на диван.

– Возможно, я и чудак, – тихо сказал Иван, – но я впервые после смерти мамы чувствую себя живым. Я готов к любому обороту. Катя нужна мне.

– А ты? Ты ей нужен?

– Да, – твердо произнес Иван. – Нужен. Она ждет меня.

– Ну хорошо. – Маша тихонько вздохнула. – Что ты намерен делать?

– Я привезу ее сюда. Завтра же. Или в крайнем случае послезавтра. Ты ведь скоро уедешь? Мы тебе не помешаем.

– Вот как… – Маша кивнула и замолчала в задумчивости.

– Прости, – виновато проговорил Иван и положил руку ей на плечо.

– Да что ты! За что ты извиняешься? Это твой дом, ты здесь хозяин. Можешь делать что хочешь.

– Ты верно не обиделась? – Иван заглянул ей в лицо. Ему показалось, она сейчас заплачет. Но нет, ее глаза были сухими.

– Конечно, не обиделась. – Маша обняла его и чмокнула в щеку. – Поступай, как решил. Только… Как ты себя чувствуешь? Не угробит тебя твоя страсть? Ты ведь едва оклемался от тяжелой болезни.

– Не угробит, – засмеялся Иван, – не волнуйся. Наоборот, мне это даже полезно. А вот о моей болезни при Кате говорить не стоит, ладно?

– Понимаю, – согласилась Маша, – не хочешь выглядеть перед ней слабым и немощным.

– Я здоров, – запальчиво произнес Иван и, вспомнив минувшую ночь, надулся от гордости, как индюк.

Маша усмехнулась:

– Ладно, я тебя поняла. Я действительно скоро уезжаю, уже билеты взяла. Так что не буду вам мешать.

Ивану вдруг стало неловко и совестно. Маша печальная, видно, американская жизнь не такая сладкая, как кажется. Может, ей нужна помощь или по крайней мере сочувствие и участие. А он втюрился в девчонку на старости лет. Верно говорят: седина в бороду, бес в ребро…

– Доча, – несмело произнес Иван, – ты того… может, останешься? Пусть Генрих приедет в Москву и Юленьку привезет. А? Мы ее тут как принцессу примем. А, доча?