Женщина в лунном свете

– Тебе просто наплевать на все, – грубо проговорила Зойка.

– Конечно, мне наплевать, – не выдержала Маша. – Только тебе не наплевать. Ты у нас самая сердобольная. Скажи лучше, что ты рассчитывала на квартиру. А теперь – фигушки.

– Девочки, не ссорьтесь, – вмешался осторожно Борька. – Вот увидите, отец одумается. Зачем ему эта девчонка? Это все временно, у нас, у мужиков, так бывает.

– Идиоты вы оба, – рявкнула Зойка, – ничего от вас не добьешься. Слизняки!

Иван решительно толкнул дверь. Вся троица сидела за столом. При виде Ивана они умолкли, Маша и Борька опустили глаза, а Зойка уставилась на него с вызовом.

– Все обсудили? – спросил Иван.

Ответа не последовало.

– Тогда вон отсюда.

Он старался говорить тихо и спокойно, но голос предательски звенел. Зойка среагировала первой. Вскочила с табурета, схватила за рукав Борьку и потащила его мимо Ивана в коридор. Маша молча сидела, так и не подняв лица.

– Наплачетесь еще, – крикнула Зойка из коридора.

Гулко хлопнула дверь.

– Зачем ты им сказала о Кате? – Иван сел напротив Маши, стараясь унять противную дрожь в руках.

– Случайно вышло. Говорила с Борей по телефону, крикнула Кате, чтобы духовку выключила. Ну он и спросил, с кем я разговариваю. Пришлось объяснить. Он тут же Зое все передал.

– Ясно, – проговорил Иван. Не удержался и пристукнул кулаком по столу. – Не смейте больше плохое о Кате говорить! Не смейте, слышите?

Маша глянула на него с удивлением.

– Это ты мне? Я здесь при чем? Я ничего не говорю, молчу.

– Ну и что, что молчишь? – не унимался Иван. – Я же все вижу. Ты тоже ее ненавидишь! Ненавидишь Катю. Не желаешь признавать ее талант.

– Да что мне до ее таланта! Я в живописи ни черта не смыслю. Рисует себе – и ладно. И вообще – оставьте вы все меня в покое! – Маша вдруг закрыла лицо руками, плечи ее затряслись.

– Ты что? Чего ты? – испугался Иван, глядя на рыдающую Машу. – Ну прости бога ради. Я же… я не хотел тебя обидеть. Просто накипело. И почему я вечно должен оправдываться перед вами, перед Зойкой!

– Ты… нникому… нничего… не должен, – всхлипывая и запинаясь, проговорила Маша.

Она все плакала и никак не могла успокоиться. Иван налил ей воды, накапал валерьянки. Ему было невероятно стыдно: в самом деле, что он на нее сорвался, чем она виновата в Зойкином хамстве?

Иван отвел Машу в комнату, уложил в постель, укрыл пледом, принес горячего чая.

– Я эту чертову куклу больше на порог не пущу, – в сердцах пообещал он. – Всех довела до ручки!

– Ладно тебе, пап, – слабым голосом проговорила Маша. – Давай уже закончим. Я устала, и… мне нехорошо.

– Конечно, – поспешно согласился Иван, – я пойду, не буду тебе мешать. Ты чаю выпей и поспи. И не обижайся на старого дурака.

– Ты вовсе не старый. – Маша едва заметно улыбнулась. – И не дурак. Ты вот что… – Она слегка поколебалась и неуверенно продолжила: – Скажи, как выглядела твоя эта… Ну, Лидия?

Иван уставился на нее в недоумении.

– Зачем тебе это вдруг? Ты же… ты мне не верила…

– Я и сейчас не верю, – Маша усмехнулась, – но просто… интересно. Какая из себя должна была быть женщина, которая тебя чуть с ума не свела?

Иван подумал и негромко произнес:

– Обычно выглядела. Короткие волосы, чуть рыжеватые, беретка. Пальтишко, из-под него халат. Хрупкая, тоненькая… Сейчас это все уже не важно. Я Катю люблю.

– Знаю, что любишь. Просто спросила.

Маша натянула плед до подбородка.

– Спокойной ночи.

Иван вернулся к себе в комнату. Катя усердно трудилась над холстом, вид у нее был серьезный и сосредоточенный. На Ивана она никак не отреагировала.

– Вот и умница, – похвалил ее тот, – твое дело – писать свои картины, больше ни о чем не беспокойся.

Катя подняла на него глаза, слегка опухшие от слез:

– Скажи, а ты тоже… тоже думаешь, что мне нужна твоя квартира? Что я… с тобой… ради денег и всего такого?

Иван улыбнулся устало и ласково и присел с ней рядом.

– Нет. Я так не думаю. И никогда не буду так думать, кто бы что ни говорил. Я верю тебе.

Катины губы дрогнули, она порывисто обняла Ивана и спрятала лицо у него на груди.

– Ну чего ты, дуреха? – пробормотал он, умирая от нежности. – Да, так уж получилось, встретились мы с тобой не в лучшее время для обоих, и возраст у нас разный, и все против нас. Но разве из-за этого сдаваться? Вешать нос, сырость разводить? Вот увидишь, мы победим, все у нас будет хорошо. Вот увидишь.

Он прижимал ее к себе, баюкал, как младенца, легонько похлопывая по спине. Так они сидели долго, Иван не знал, сколько времени прошло – может двадцать минут, а может, и целый час. Катя почти не шевелилась, застыв, приникнув к нему, обхватив руками его шею. От ее лица груди было мокро и горячо. Иван прикрыл глаза, думая о том, что ради нее, ради этой странной и несчастной девочки ему легко преодолеть любые трудности: совсем не пить, рассориться с близкими, побороть болезнь, разорвать голыми руками того, кто посмеет обидеть ее…

34