Женщина в мужской игре

— У вас еще будут вопросы? — с раздражением обратился старший лейтенант к Виктору, — Может быть, Вы мне позволите закончить опрос гражданина.

— У меня все. Спасибо. — Рыбаков кивнул милиционеру и тут же подошел к инспектору ГАИ.

К этому времени тот уже завершил работу с протоколом и хотел отойти к своему автомобилю, но Виктор его остановил.

— Скажите, а Вы не спрашивали у врачей скорой помощи, кто их вызвал к месту происшествия?

Инспектор удивленно округлил глаза.

— Да, я их и вызвал.

Виктор задумался, а затем медленно пошел к своей машине.

Он запустил двигатель, но с места не тронулся. Внезапно им овладело чувство вины перед Глебом. Ведь фактически это он его послал на это дело, при этом, никак не обеспечив его безопасности. Хотя, кто знал, что все так закончится. Да и как он мог в одиночку что-то обеспечить, если даже его руководство не знало, чем он занимается. С другой стороны, нелегальные поездки Заборина через границу стали для него повседневной работой, и подобное могло с ним случиться в любой другой день. Но, это слабо успокаивало Виктора. Авария произошла именно тогда, когда он послал Глеба за границу. Рыбаков постарался на время отогнать от себя нахлынувшие угрызения совести и тронул автомобиль с места. У него теплилась последняя надежда на то, что номер автомобиля, встречавшего на российской территории нелегалов, мог остаться при нем в его вещах.

Через десять минут он вошел в покои районной больницы. Это было типовое здание советской постройки с деревянными полами, покрытыми допотопным линолеумом и крашенными в зеленый цвет стенами. В это позднее время в приемном отделении никого не оказалось и он направился на второй этаж, где располагалась операционная и отделение реанимации. Как только он поднялся на этаж, то увидел в коридоре всю семью Забориных. Мать рыдала в истерике, а отец тщетно пытался ее успокоить. Вместе с ней была и Рита, с которой Глеб успел их познакомить, но Виктор не решился к ним подойти. Точнее, он уже направился к ним, чтобы попытаться поддержать их в эту минуту, как вдруг увидел выходящего из кабинета неизвестному мужчину со стаканом воды. Он был без больничного халата и по описаниям напоминал Саида. Рыбаков тотчас развернулся и быстро спустился на первый этаж.

— Что Вам здесь нужно? — услышал он строгий голос за спиной.

Виктор оглянулся. Как раз напротив приемного отделения стоял худощавый мужчина средних лет с аккуратно постриженной бородкой, тонких в металлической оправе очках и белом халате. Своим обликом он очень напоминал Антона Павловича Чехова, чьи портреты в школьные годы украшали стены почти всех кабинетов русской литературы.

— Старший оперуполномоченный СБУ майор Рыбаков, — представился Виктор, предъявив врачу свое служебное удостоверение.

— Чем могу быть Вам полезен? — сухо спросил доктор, даже не взглянув на документ.

— Я приехал по поводу сегодняшнего ночного ДТП, хотел бы узнать о состоянии пострадавшего?

Врач снял очки, не торопясь, протер стекла и вновь надел их.

— Состояние тяжелое. Закрытая черепно-мозговая травма, разрыв селезенки, тупая травма живота. — Он развел руками. — Полный букет.

— Есть надежда, что он выживет? — тихо спросил Виктор.

— Надежда всегда есть, — грустно улыбнулся тот, — Как говорится, будем надеяться на Бога, молодой организм и нашего хирурга.

Врач хотел развернуться и уйти, но Виктор остановил его.

— Можно попросить Вас об одной услуге?

— Какой? — удивился он.

— Я могу осмотреть вещи пострадавшего?

Доктор хотел что-то возразить, но затем, передумал.

— Леночка, — крикнул он медсестре, — покажи товарищу из органов личные вещи только что поступившего к нам Заборина.

Он не стал присутствовать при осмотре, а тактично удалился в кабинет заведующего приемным отделением.

Через минуту девушка вынесла целлофановый мешок с одеждой Глеба и с брезгливым выражением лица высыпала его содержимое на пол. К сожалению, кроме пляжных шорт, футболки и резиновых вьетнамок, там ничего не оказалось. Виктор, скорее автоматически, пощупал карманы шорт, но не почувствовав ничего на ощупь, сложил вещи в мешок и вернул медсестре. Ему самому стало неприятно от сознания того, что он копается в вещах Глеба, в то время когда тот лежит на операционном столе. «Наверное, пора увольняться, — подумал в этот момент Виктор, — Раньше я меньше уделял внимания нравственным аспектам нашей работы. Хотя, где и когда работа спецслужб определялась критериями нравственности».