Женщина в зеленом дождевике

Зазвенел звонок в коридоре. Перемена. Мальчики и девочки задвигались. Елена Васильевна что-то говорила им, но я уже видел, как ребята ринулись из класса, выталкивая один другого в двери, как кто-то ухарски крикнул, другой свистнул, третий дал приятелю тумака, и тридцать человек устремились с топотом по коридору на улицу, а еще несколько минут спустя мне предстала в окне картина: дети бегали по двору, гонялись один за другим. Обыкновенные сельские подвижные детишки! Обыкновенные ли? Откуда взялся у них поэтический дар? Ну хорошо бы у одного-двух, а то у всех тридцати! В это невозможно было поверить. А Елена Васильевна, идя со мной рядом по коридору к директорскому кабинету, приглашала посетить урок восьмого класса: ребята будут писать афористические выражения.

Урок в восьмом классе мне показался обычным. Тут не было ни страстей, ни стихов. Елена Васильевна, когда мы возвратились в ее кабинет, выслушала мое мнение, но заметила:

— Восьмиклассники не дети! У них сложный переходный возраст. А стихи это искренность, исповедь. Понимаете? У каждой девочки или мальчика свои тайны, и я, добиваясь, чтобы они доверяли стихам свою душу, сама боюсь этого. Вот Саша Кузнецов, сын местного кузнеца, написал изумительные строчки:

Стихи — это тоже закалка
Металла, с огнем разговор,
И сердце мое — наковальня,
И разум — пылающий горн.

А Лена Жаворонкова посвятила этому мальчику такое четверостишие:

Поцелуй меня, Лютик,
Уведи меня в дом.
Если будет малютка,
Как же мы проживем?

Вот тебе и откровение! Я аж вздрогнула от такой исповеди. Пригрозила девочке, чтобы она никому: ни отцу, ни матери, ни своему Лютику — этого стихотворения не читала. Сейчас у них тайны, пора пробуждения чувств, и если бы не было в нашем языке слов «люблю», «мечтаю», «переживаю», то их бы подростки сами придумали. Вот откуда берутся врожденные идеи! Из потребностей переживать и обдумывать новые для ребят, но в некоторой степени традиционные для всех поколений чувства.

У Елены Васильевны были еще дела в школе. Я вышел за ворота, чтобы погулять по сельской улочке, условившись встретиться с Култуковой в ее квартире через два часа. Я не мог объяснить себе, как могла одна учительница преобразовать более ста детских умов в таланты.

В назначенное время я сидел у нее в квартире на диване, задавал вопросы.

— Некоторые люди, как капитан милиции Цыганков, — поясняла Елена Васильевна, — не умеют механически запоминать правила грамматики. Устной речью они владеют превосходно. Даже их косноязычие — это еще не порок, ибо устная речь обогащена интонацией, жестами, мимикой. Письменная речь очищена от всех добавок, она изготавливается более точной. Мы на уроках языка строго разделили, когда занимаемся художественной речью, когда научной и когда деловой или бытовой. Мы учимся писать стихи, рассказы, статьи, сочиняем сказки, пословицы, поговорки, увлекаемся словотворчеством, игрой в слова. Я помогаю учителям математики и физики в постановке научной речи.

— Как вы до всего додумались? — не сдержался я.

— Как? Очень просто! — быстро сказала она. — У нас не обычная сельская школа. У нас Лицей! — И она задорно рассмеялась. — Эту игру мы придумали случайно. Однажды мальчишка Саша Кузнецов принес из дому первый том сочинений Пушкина и читал вслух, в забаву, не предусмотренные программой школы стихи Александра Сергеевича. В поэме «Монах» есть такие слова о юбке:

Огню любви единственна преграда,
Любовника сладчайшая награда
И прелестей единственный покров,
О юбка! речь к тебе я обращаю,
Строки сии тебе я посвящаю,
Одушеви перо мое, любовь!

Я, разумеется, возмутилась, хотела вызвать родителей мальчика в школу, но вдруг смекнула: ведь он читает стихи пятнадцатилетнего поэта! Обдумав ситуацию, я стала размышлять, как быть. И тогда я решилась. Собираю старшеклассников — это у нас ребята пятого-восьмого классов — на линейку и объявляю: наша школа будет называться Царскосельским Лицеем! А что? Разве мы рыжие? И говорю всем, что в школе учится будущий знаменитый поэт Александр Пушкин. Он еще не обнаружился, но мы все будем искать такого среди нас. Учителя сперва на меня обиделись, дескать, они так же могут заявить, что в школе учится Ломоносов или Менделеев. А я им растолковываю: Пушкин тем интересен, что он был шалуном. Как нам, педагогам, вести себя с шалунами, чтобы не погубить поэтический дар? Это же очень ответственно!

— Вы утверждаете, что дети рождаются и приходят в школу уже с врожденными идеями, — пытался я понять мысли Култуковой. — Как же объяснить, что таблицу химических элементов создал Менделеев, а никто другой, великим поэтом стал Пушкин, а не его товарищи… Почему Менделеев «вспомнил» свою таблицу? Разве она существовала до него?