Женщина-Волшебство

Интересным наблюдением над сексуальным насилием стало моё новое восприятие на его территории. Свою территорию я неосознанно защищала, поэтому во время его манипуляций со мной в моей квартире сопротивлялась и находилась на грани высочайшего напряжения боли и страха. Мои глаза после экзекуций были багровыми, а тело напоминало бесформенную выпотрошенную тушу, в которую скидали самый поганый и смертоносный мусор. То была заправка из ошмётков садизма – крайней степени человеческой злобы – в паре с чувством превосходства. Такой концентрации отравления я не чувствовала, даже когда работала проституткой.

Его территория помогла мне открыть в себе новые качества. Чувствуя себя оголённым нервом и беззащитной пташкой в клетке у душегуба, я в момент сексуального насилия начала ощущать себя натянутой москитной сеткой, пропускающей всё, что возможно. В тот первый раз я искала подходящий предмет для визуализации и нашла его. Я пропускала весь его садизм в виде бесчисленных чёрных нечётких полос, напоминавших отрезанные щупальца мифического чудовища, склизкие и вёрткие. Когда это произошло в первый раз, мне казалось, что моя психика треснет по швам, а тело лопнет; таким был эмоционально-телесный накал. Стоило мне единожды ощутить себя предметом, и в дальнейшем механизм начал включаться автоматически, а в моём сознании отключались эмоции. Это было отправной точкой для понимания всего ужаса происходящей ситуации, помогавшей постепенно включать разум. Так я научилась пропускать сквозь тело, сознание и пространство страдания. Костя опускал меня на дно, а я покорно опускалась. Порой стоит опуститься на дно, чтобы было от чего оттолкнуться.

Выходя за пределы стен, я ощущала себя вполне нормальным человеком, не беря во внимание, что перестала чувствовать запах воздуха, вкус еды, желание чего-либо. Я превратилась в обёртку без наполнения, которая ходит, ест, выполняет незамысловатые функции своей жизнедеятельности, не забывает красиво одеваться и вовремя красить губы.

Когда он уезжал в командировки, я напивалась. Сидя на балконе и воя на луну, скуривала по несколько пачек сигарет за одну попойку, хотя не была заядлым курильщиком, плакала, и мне казалось, что выхода нет. Надежда умерла.

Неизвестно, сколько бы это ещё продлилось, если бы он не нарушил правила игры, которую сам мне навязал. Отправной точкой стало его покушение на мою красоту.

Он оставлял следы на спине, бёдрах и ягодицах, он бил меня по голове и отвешивал пощёчины, но это были синяки, которые позже исчезали или не появлялись в зоне видимости.

В этот раз он ударил меня так, что я выплюнула несколько передних зубов, а в зубы я вложила немало сил и средств. Визуальный эффект, который не спрячешь под штанами и не замажешь тональным кремом, помогли мне внезапно вспомнить свой протест в тот момент, когда меня первый раз в жизни ударила собственная мать. Глубоко-глубоко в подсознании вдруг проснулся животный инстинкт самосохранения и спасения своего здоровья. Никто не имеет права меня бить. Я думала отеле, но не о душе. Думать о душе у меня не было сил. Моя душа была истерзана, помята, избита, оплёвана и впала в спящий режим, для того чтобы в назначенный день и час вновь пробудиться ото сна. Человеческое достоинство, которое ушло в дремоту по моей инициативе, воспряло духом, когда я была готова проснуться.

Уж замуж невтерпёж

Он почувствовал, что перегнул палку.

Воспитанная в рабской психологии, я долгое время грезила выйти замуж – именно в такой формулировке. Я не хотела быть ничьей женой, я хотела выйти замуж; оказывается, это разные понятия. Он знал о моей слабости и обещал, что мы обязательно поженимся, но нужно дождаться подходящего момента. Этим моментом стали мои выбитые зубы. Решив замять вопрос штампом в паспорте, он сделал мне предложение. Движимая закостенелыми мотивами, я пошла с ним в загс.

Когда я зашла в здание бракосочетания, у меня возникло чёткое ощущение, что я веду себя на гильотину. Убийство через замужество? Это что-то новенькое! Сказка и полёт обошли меня стороной. Я смотрела на себя, на него, на девушку, принимающую у нас заявление, и мне хотелось застрелиться. На выходе из дома супружества я поняла, что лучше умру, чем выйду за него замуж.

Но уж коли он так горит желанием жениться, то пусть попробует, не стоит лишать его этой надежды.

Я хотела обесценить институт брака, для того чтобы больше не создавать бракованную семью, и он мне любезно предоставил эту возможность.

Я не понимала, чего я хочу, но точно понимала, чего я не хочу: замуж за него. Забавно.

Всеквартирный потоп

Придя домой вечером после работы, я стала готовить ужин. Господина не было дома. Он всегда возвращался очень поздно, ближе к полуночи, никогда не предупреждая меня об этом. Я уже давно перестала просить его не засиживаться на работе допоздна. Мои просьбы были как об стену горох.

Слышу: капает. За окном дождя нет. Откуда звук? Вдоль оконного проёма текла струйка воды. Нас топили соседи сверху.