Женщина-Волшебство

– Дьявол повсюду! Дьявол повсюду! – громко вслух сквозь смех повторяла я, доставая Ариэля из террариума. – Нет, малыш, ты слышал, какие мы с тобой коварные? Приспешники Сатаны! Особенно ты, Ариэлька! Ты же змей-искуситель! – от души просмеявшись, я решила взять на вооружение эту фразочку и пугать ею неокрепшие умы.

Границ не существует

Когда я встретила Юрия, я с широко раскрытыми глазами окончательно убедилась, что границ не существует.

Я сидела в вестибюле отеля и ждала его. Он спускался из своего номера. Мы не были знакомы раньше. Я не знала, как выглядит он, он не знал, как выгляжу я, но, когда он оказался в поле моего зрения, я точно поняла, что это тот, кто мне нужен. Он поймал мой взгляд. Мы оба без слов поняли, кто мы, безошибочно узнав друг друга среди скопления людей, входящих и выходящих, ждущих и встречающих, здоровающихся и прощающихся, сидячих и стоячих. Без лишних слов он подошёл ко мне, мы молча направились клифтам и, находясь на подъёме и оставшись наедине друг с другом, начали нашу бурную и страстную беседу.

Это был первый мужчина, с которым я перешла линию стереотипного мышления до конца, будучи уверена, что его сексуальные желания никак не изменят моё представление о его мужественности и не уронят его личность в моих глазах. Достаточно было слышать его голос, видеть его манеры, соприкасаться с его тонкими и одновременно сильными представлениями о жизни, чтобы понять, что секс – это дополнение к человеку, а не его основная функция. Физиологические потребности и предпочтения в сексе были как не требующее оценки качество, от которого получаешь удовольствие сам, доставляя удовольствие партнёру.

Мы говорили обо всём подряд взахлёб всю ночь. Каждая последующая встреча была как в первый раз. Нам не хватало времени ни для сна, ни для общения, ни для близости. Мы понимали друг друга с полуслова и общались на каких-то сумасшедших сверхскоростях. И вдруг его неожиданно прострелила мысль.

– Лана, ты с моим сыном почти ровесница…

– Юра, ты, кажется, немного перебрал.

– Нет, нет, послушай меня. Жизнь непредсказуема. Вдруг получится так, что…

– Я поняла тебя. К чему ты клонишь?

– Я был бы рад, если бы у моего сына была такая жена, как ты.

– Отлично, только мы его забыли спросить. Почему у тебя вдруг возникло желание об этом сказать? Что вдруг произошло? Что за грустинка тебя посетила?

– Ты не несёшь чепухи, вовремя молчишь, вовремя говоришь, вовремя смеёшься, вовремя дерзишь. Те девицы, что его окружают… Знаешь, я смотрю на них и понимаю, что выбирать-то не из кого.

– Жизнь покажет. Если придётся, мы аккуратно обойдём этот рубеж.

Сынок

Однажды на рабочий телефон мне позвонила женщина. Судя по голосу, она была в годах; судя по дрожащему голосу, дело явно касалось какой-то серьёзной проблемы.

– Кто вам дал мой номер телефона?

– Я не могу вам этого сказать.

– То есть номер телефона вы можете взять, но раздающего называть отказываетесь? Поймите меня правильно: для меня как для человека неприятно, что мой телефон может ходить по рукам, а я даже не буду иметь представления, кто является тем благодетелем, что устраивает мне подобные козни. И всё же кто это?

– Нет. Я не могу сказать вам, но мне посоветовали вас как очень хорошую девушку. Я знаю, какого рода деятельностью вы занимаетесь, поэтому обратилась к вам.

Полный отчаяния крик матери на пепелище отношений с сыном прострелил пространство мобильной сети. Всё давно сгорело, осталась лишь боль и страх, попеременно закидывающие друг друга головешками, остатками от пожарища. Разрушенные отношения, самая прочная в мире связь между матерью и дитя оборвалась.

– Вы уверены, что он у вас не гомосексуален? – первый и логичный вопрос, который я задала ей.

– Нет, нет, точно не гей, – ответила она уверенно.

Я понимала, что иногда родителям легче поверить в существование лох-несского чудовища, чем смириться с сексуальной ориентацией своих чад. Я не озвучила ей это вслух, но для себя отметила: чтобы убедиться в сексуальной ориентации её сына наверняка, мне необходимо встретиться с ним лично.

– Вы извините, мне так стыдно и неудобно, что приходится к вам обращаться, но я не вижу другого выхода. Мне нужно узнать, что происходит с моим ребёнком.

– А сын что говорит?

– Он отмалчивается, не хочет об этом разговаривать, – она заплакала в трубку.

– Не плачьте, пожалуйста, не плачьте. Давайте мыслить конструктивно. Слезами горю не поможешь. Какой у вас план?

Конкретного плана не было, а были слёзы и страдания. На моё предложение помочь ей придумать замысел она ответила отказом, я не стала настаивать и навязывать свою креативность.

– Вы только не смейтесь, пожалуйста, надо мной.

– Вам плохо, вы в растерянности, что тут смешного? Конечно, я над вами не смеюсь, но всё-таки считаю важным сказать, что не стоит в такой щепетильный вопрос впутывать посторонних. Поговорите с сыном открыто, расскажите о своих переживаниях. Я не думаю, что он обрадуется, когда узнает об интригах за его спиной.