Женщина-Волшебство

В гробовой тишине большого пространства миниатюрная девушка, в спину которой несколько секунд назад прилетели публичные оскорбления, лёгкой джазовой походкой, умея красиво носить десяти сантиметровые каблуки, звонко касавшиеся напольного покрытия, уходила, не оборачиваясь.

Грязь бывает разная

– У меня жена в реанимации.

Откровенность прозвучала между коньяком и сигаретой, когда время подходило к концу.

– А дети? Друзья?

– Друзья поддерживают. Сын ушёл на тусовку, чтобы отвлечься. В конце концов что ему теперь, сидеть и горевать? Ты знаешь, она у меня такая хорошая, она всегда клала мне с собой в командировку презервативы… Она знала, что я – бабник, и мирилась с этим.

«Святая женщина!» – подумала я про себя с сарказмом.

Рассказывая мне о своей тяжёлой жизненной ситуации, обстоятельства которой заставили его пригласить к себе совершенно незнакомую женщину для секса, он ненавязчиво, но ощутимо пробовал давить на жалость в стремлении задержать меня у себя в гостях как можно дольше, при этом намекая на отсутствие оплаты времени.

Знай я заранее о том, какой он гнусный тип, я бы ни за что не поехала к нему в гости. Мне стало противно. Я старалась перестать ассоциировать себя с ситуацией, в которой находилась. Мне это удалось достаточно быстро сделать, представив в своём сознании кирпичную кладку, но не как защиту, а как картинку. Защита – это борьба в миксе с ожиданиями, и если защита не срабатывает по причине излишней концентрации на ней, то начинается паника, а если представить картинку как она есть, не возлагая никаких надежд и не навешивая на неё функций, то процесс происходит легко и непринуждённо, и тогда камень действительно защищает сознание, потому что выполняет свою роль, отведённую ему жизнью, без насильственных действий человека над предметом представления.

Он думал, что я его слушаю, а я думала о снежинках, падающих за окном на улице. Я была не с ним. Он продолжал ждать жалости, пытаясь пробить мою броню. Я не утешала его.

Когда я уходила от него, я не чувствовала к этому мужчине ничего, кроме равнодушия. Пригласив меня, он попытался обесценить свою супругу. Он жалел себя и хотел, чтобы кто-нибудь разделил с ним его бремя жалости. По факту что он, что их общий сын плевали на маму с высокой колокольни. Один пригласил в семейный дом постороннюю женщину, другой ушёл развлекаться с друзьями.

Семьи никогда не было, была мерзость.

Производитель шлака

Нарисовался. Решил пофестивалить со мной не по прайсу, а по намалёванной любви. Фантазёр.

Старая, ветхая, отработанная схема абьюза с предварительно сваренной лапшой для ушей в неутомимом желании присунуть в женское тело свой агрегат, используя методы забалтывания, пустых обещаний, воздействия на чувство значимости, давления на жалость и прочие мелкие скользкие приёмчики, которые понижают градус мужского достоинства до нуля. Он всячески пытался обаять меня своей искусственной харизмой и показным соблазнением. Всё было настолько притворно, что от трения пластмассы о пенопласт у меня сводило зубы.

– Ты знаешь, кто я такой?

– Нет.

– Я – известный московский режиссёр. Я смотрю на тебя и вижу, что ты могла бы стать актрисой.

– Секс за роль? Я вас правильно поняла? Мне казалось, что кинематограф – это искусство, творческий процесс. И какое же это будет творчество? Это не творчество, это генитальный прорыв.

– Ну зачем же так грубо?

Вся его натура выказывала мне дикое удивление. Как я могла посметь говорить о деньгах, когда передо мной открываются невиданные горизонты и дали, нарисованные его похотливым и ушлым членом!

– Зачем мне быть актрисой?

– Ты станешь известной.

– Зачем мне известность?

– Как зачем? Все хотят быть известными.

– Я не хочу. Приятно познакомиться. Прости, что разрушила твою несокрушимую веру. Любопытно. Мне казалось, что все хотят быть счастливыми.

– Известность и богатство способны сделать счастье.

– Неужели? Скорее, они способны заглушать пустоту. Ты знаешь, как сделать меня счастливой, как в детстве, до первой материнской пощёчины? Ты можешь стереть из моей памяти проституцию и повернуть время вспять?

– Нет, конечно!

– Значит, ты ничего не знаешь и ничего не можешь.

– Ты больная!

– Нет, я-то как раз здоровая. Это вам, мистер, стоит подлечить своё эго. Смешно предлагать актрисе стать актрисой. Всего доброго!