Женщины Девятой улицы. Том 1

«Эта встреча изменила весь ход моей жизни. Если бы я в тот день не встретила Ларри Эккатани, то никогда бы не услышала о Школе Леонардо да Винчи. О ней тогда почти никто не знал, – вспоминала Элен. – И именно через эту школу я познакомилась с парнем, который потом представил меня Биллу. Если бы не она, я могла бы не встретить Билла еще лет двадцать. Или мы и вовсе с ним не познакомились бы. Так что все решила одна-единственная случайная встреча, и это вообще-то довольно жутко»[246].

На дворе стоял 1936 год. Восемнадцатилетняя Элен Фрид изучала математику в колледже. Каждый вечер она возвращалась домой на метро из Манхэттена в Бруклин[247]. Впрочем, это даже приблизительно не описывает эту девушку. Коварно соблазнительная, но при этом целомудренная, творческая, спортивная и эрудированная, она, казалось, все могла делать лучше других. А еще Элен была невероятно хороша в искусстве общения. Она даже могла убедить человека, проигравшего ей, в том, что они оба «отлично сражались и хорошо провели время». «Она была гением в деле жизни, принимая все ее противоречивые возможности, жонглируя всеми дарованными ей шансами, и любила все это без оглядки», – рассказывала ее подруга, поэтесса и писательница Роуз Сливка. А художник Эстебан Висенте назвал Элен «потрясающей, возможно, в какой-то мере безумным гением»[248]. Неудивительно, что ее друг детства Ларри Эккатани так удивился, узнав, что она занимается столь будничным, скучным делом, как учеба в колледже (справедливости ради отметим: в те дни такое времяпрепровождение было довольно необычным для молодой женщины). Дети, которые росли вместе с Элен в нью-йоркском районе Шипсхед-Бей, считали ее звездой, творческой личностью и художником[249]. А сама девушка полагала своим соперником на этом поприще самого Рафаэля, великого мастера эпохи Возрождения. В десять лет Элен пережила серьезное, хоть и короткое, потрясение, узнав, что он написал одну из своих лучших работ в 13-летнем возрасте. Впрочем, всегда уверенная в себе Элен, пережив первоначальный шок, подумала: «Что ж, значит, у меня еще в запасе три года»[250].

К тому дню, когда Элен столкнулась на улице с Ларри, она уже и сама отлично знала: учеба в Хантерском колледже не делает ее особенно счастливой. «Я чувствовала, что не контролирую свою жизнь, – вспоминала художница. – Не я выбирала, что мне делать»[251]. Рассказывая впоследствии ту или иную историю из своей жизни, Элен нередко искажала хронологию, стремясь показать, что все произошло быстрее, нежели это было на самом деле. Второстепенные события в ее памяти не задерживались, так как не имели значения. Но в этом случае, по-видимому, ее действия действительно были на редкость быстрыми и решительными. Итак, в тот же вечер, когда она случайно встретилась с другом детства, Элен нашла Школу Леонардо да Винчи, подала заявление о поступлении и вскоре была принята.

Одновременно девушка бросила Хантерский колледж и впервые в жизни попала в то, что сама назвала «зачарованным кругом», – творческую среду, полностью состоявшую из художников. Элен рассказывала: «Атмосфера там была свободной и легкой, художники и студенты бродили по коридорам. В одной аудитории скульпторы работали с глиной или камнем, в другой – студенты рисовали обнаженную натуру». Спустя годы де Кунинг описывала удивительное чувство «освобождения» от того, что «голую женщину все вокруг воспринимают как нечто само собой разумеющееся»[252]. Большинство преподавателей в школе были «сумасшедшими» итальянцами. Некоторых наняли на эту работу через проект, в том числе первого учителя Элен. Звали его Коррадо ди Маркарелли, или, на американский манер, Конрад Марка-Релли. Преподавателю было 24 года, и он, по словам Элен, водил машину «длиной в полквартала»[253]. Именно благодаря Марка-Релли, который станет другом Элен на всю жизнь, она начала понимать, что значит быть художником. Это и величайшая радость, и жертвы ради нее. «Меня интересовала работа, работа и работа, – рассказывала Элен о себе 18-летней. – Я хотела только одного: рисовать каждый день и целыми днями напролет, полностью раствориться в этом занятии»[254].

Элен всегда любила экстравагантно одеваться, а теперь она стала выглядеть как художник. «Она казалась удивительно красивой в своем черном плаще и берете. А еще она была на редкость уверенной в себе, – вспоминает сокурсница Элен Джейн Фрейлихер. – В юности у Элен были ярко-рыжие волосы и стрижка паж. А еще она говорила со странным акцентом, который невозможно было привязать ни к какой стране. Не думаю, что она его подделывала нарочно, но это определенно был не бруклинский говор»[255].