Женщины Девятой улицы. Том 1

Женщины очень часто любят тех, кем восхищаются. Восторгаясь, они подражают им. В результате этого имитирования их затягивает в миф о мастере, в котором они являются самыми пылкими поклонницами объекта обожания. Вероятно, художница начнет взвешивать все обстоятельства и рисковать своим сексуальным счастьем, вступая в постоянную конкуренцию или борьбу за свою свободу. И тогда внешний мир получит возможность хотя бы догадываться о том, что на кону стоит ее индивидуальный талант… Но на каждую творческую женщину, которая сделала все, чтобы заявить о себе вопреки власти любви, приходятся буквально сотни тех, кто охотно растворился в своем муже. И их деятельность не оставила сколько-нибудь заметных следов[1022].

Подчинение, погружение, анонимность, сдача позиций — возможно, какая-то другая женщина в ее ситуации выбрала бы такой путь, но Элен все это ничуть не привлекало. «Она была не из тех, кто сказал бы: „Билл, дорогой, можно я помою твои кисти?“ — вспоминал друг Элен Билл Берксон. — Второстепенные роли были, конечно же, не для нее»[1023]. Элен стремилась завоевать признание. Она просто обязана была найти собственный путь в творчестве. И тут ей на редкость своевременно подвернулся все тот же Конрад.

Однажды вечером Элен зашла в мастерскую Билла. Он как раз проводил частный урок по портретной живописи с мужской натуры. Элен очень понравились складки и изгибы одежды натурщика. Ей приглянулось то, как рубашка и брюки, галстук и пиджак делили его тело на половины и четверти. Впоследствии художница вспоминала: «И я начала делать наброски со своего брата Конрада. Мои картины, написанные по этим рисункам, становились все больше и больше, пока не достигли натуральной величины»[1024]. По ходу работы мужское тело, поделенное на фрагменты одеждой, становилось для нее все более важным, равно как и то, как выглядел конкретный натурщик в состоянии покоя. Элен обнаружила: у каждого мужчины есть своя поза, рассказывающая о его характере не менее красноречиво, нежели его собственное признание. «Некоторые мужчины сидят закрыто: нога на ногу, руки скрещены на груди. Другие, наоборот, открыты миру и сидят соответствующе, — рассказывала она. — Меня очень заинтересовал язык тела. Я стремилась выразить характер человека через структуру одежды»[1025]. Творческий подход Элен не опирался на выражение лица позирующего. Фактически вскоре она перестала изображать лица. Они больше не казались ей критически важными для портрета как описания человека[1026]. «Я работала над этими портретами месяцами, писала очень дробными мазками. Я хотела показать в живописи действие и чтобы оно было заметно с первого взгляда. Эффект действия создавался самими мазками краски, — рассказывала художница. — А еще я постоянно переделывала картины, нанося все новые слои, чтобы найти нужные контуры»[1027]. Элен достигла значительных успехов в портретной живописи, потому что в дополнение к новой технике живописи использовала свое личное качество — способность сопереживать. Она пронизывала все начинания молодой женщины. Конрад рассказывал, что, работая над портретом, Элен всегда устанавливала тесный «психологический контакт с натурщиком»:

Внимательно изучая черты натурщика, она искала в них ту красоту индивидуальности, которая ее могла восхитить… Элен старалась вызвать в себе определенную симпатию, почти что любовь, по отношению к сидевшему перед ней человеку. Это было в высшей степени интуитивное чувство, напоминавшее материнскую заботу… И другие люди, смотря потом на ее работы, все это, безусловно, тоже ощущали. Таким образом, портрет создавался не только на основе реального опыта, но и через выражение ею своих истинных чувств[1028].