Женщины Девятой улицы. Том 2

Так получилось, что именно в тот день Джексон и Ли получили обзор итальянцев о выставке Поллока, организованной в Венеции Пегги Гуггенхайм[395]. Рецензия была на итальянском, они смогли разобрать всего два слова: Поллок и Пикассо. Но Джексон, усевшись в одиночестве на кухне, сгорбился над статьей и с какой-то одержимостью пытался расшифровать ее смысл. Он начал названивать друзьям в поисках человека, знающего итальянский. И он, и Ли неоднократно, с какой-то странной настойчивостью, спрашивали родных Джексона, не читает ли кто-нибудь из них на итальянском языке, и каждый раз, игнорируя отрицательные ответы, опять возвращались к рецензии, пытаясь понять, что там написано. В конце концов терпение гостей, раздраженных пренебрежением хозяев, лопнуло. «Вам что, этот Пикассо важнее семьи?» – сердито спросила невестка Джексона Альма, которая тогда жила в их старой квартире на Восьмой улице. Ли и Джексон отреагировали на вопрос «возмущенными взглядами». В итоге некоторые члены семьи, особенно женщины, которым в прошлом своими глазами не раз доводилось лицезреть пьяные бесчинства молодого Джексона, уехали домой, окончательно утвердившись во мнении, что он как был, так и остался эгоистичным ублюдком[396]. К сожалению, надо признать, художники часто выглядят так в глазах своих родных и близких. Однако следует признать также и то, что во многих случаях дело вовсе не в эгоизме, а в их оторванности от остального мира. Джексон и Ли жили в своем особом мирке столько лет, что, вероятно, уже и не помнили, что существует другая реальность, в котором искусство не считается центром вселенной. Но что же, если не искусство? Для них этот вопрос не имел ответа.

В том же месяце, когда на Спрингс обрушилось многочисленное семейство Поллоков, неподалеку произошло другое, куда более позитивное событие. Это было настоящее взятие Бастилии в Ист-Хэмптоне. Сценой для бунта стала Гильдия, место, где с момента открытия в 1931 году безраздельно царил пасторальный пейзаж и где попивающие душистый чай меценаты ни секунды не сомневались, что ничто безвкусное и неприятное никогда не проникнет в эти стены. И вот там открылась выставка под названием «Десять абстракционистов Ист-Хэмптона», инициатором которой стала Ли. Это была первая выставка исключительно абстрактных произведений искусства в истории Гильдии[397]. Со времени переезда Поллоков в Спрингс пять лет назад вокруг них сформировалось сообщество местных абстракционистов, но прежде, до той выставки, их работы были доступны только самим художникам и признавались тоже только в этом узком кругу. Июльская выставка изменила ситуацию. На стенах, где обычно висели пейзажи с картофельными полями или с бескрайними небесами над столь же бескрайними морскими просторами, теперь, оскорбляя эстетические чувства завсегдатаев галереи, красовались абстрактные полотна Ли, Поллока, Джеймса Брукса, Боба Мазервелла и прочих. А меценаты Гильдии вдруг обнаружили, что рядом с ними живут и работают некоторые самые передовые художники современности. После статьи о Поллоке в Life большинству жителей Хэмптона было известно, что в их краях живет один эксцентричный художник. Но та выставка стала для них истинным откровением: она открыла им глаза на то, что он такой не один, больше того, они размножаются. Это было ужасно. И при этом как-то невероятно бодрило. Здешним любителям искусства предстояло многое переварить, но у Саут-Форка на Лонг-Айленде в деле принятия художественных инноваций было богатое прошлое, начавшееся еще в далеком 1870 году. И нью-йоркская школа в конечном счете будет ими понята и принята и даже заключена в дружеские объятия в ее новейшем, хоть так и не расшифрованном варианте[398].

На открытие выставки пришли и «дачники» – коллеги-художники, писатели, актеры, театральные режиссеры, и те, кто, не имея никакого отношения к искусству, просто жил в этом районе круглый год. Заглянул туда и тридцатипятилетний фотограф немецкого происхождения по имени Ганс Намут[399]. Тем летом он с родными снимал дом в Хэмптоне и был чрезвычайно рад узнать, что совсем неподалеку живет и работает художник, с которым он давно мечтал познакомиться: