Женщины Древнего Рима

Если судить по монетам и бюстам, в эпоху Юлиев-Клавдиев прически постоянно менялись, однако в целом они были двух типов: в одном случае волосы разделяли двумя проборами, а в другом – одним, посередине головы. В прическах, относящихся к первому типу, которые называли «стилем Октавии», поскольку именно такие носила сестра Августа, центральную прядь волос зачесывали вперед и сооружали надо лбом валик (тупей), а остальные волосы опускали вниз, где они соединялись с боковыми прядями, и завязывали их в узел. Трудно поверить, что прически подобного типа были так же красивы, как и более простые, которые их сменили. Волосы делили на прямой пробор, и пряди волос укладывали на висках волнами или длинными локонами опускали на плечи, а остальные собирали в узел у основания шеи.

То, что Юлия, дочь Тита – жизнь которой безжалостно погубил ее дядя Домициан, – была очень красива, не вызывает сомнений. Именно она, по-видимому, дала толчок к появлению необычайно причудливых женских причесок, которые вряд ли уступают по своей экстравагантности прическам XVIII века. В это время женщины проводили долгие часы, завивая волосы щипцами, а люди, если судить по сатирам Ювенала, были очень вспыльчивы. Локон громоздился на локоне, и на голове сооружали целую башню, больше похожую на шедевры кулинарного искусства, чем на прическу, или, хуже того, на сухую губку. Сзади волосы заплетали в косички, которые укладывали кольцами, так что прическа напоминала плетеную корзинку. Все это великолепие надо было созерцать только спереди, и женщинам на пирах и праздниках приходилось проявлять чудеса изворотливости, чтобы никто не увидел, что у них на затылке. «На ее голове высится несколько этажей. Увидев ее спереди, решишь, что это Андромаха. Сзади же она кажется в два раза ниже – перед тобой совсем другая женщина» – так насмехался над модницами Ювенал.

Такие прически Марциал называл «волосяным шаром», а Статий – «волосяным стогом». Это было время, когда бедная рабыня из сатиры Ювенала подверглась порке только потому, что один из локонов ее госпожи выбился из прически. Иногда диадема делила прическу на две части, а иногда – венчала ее. Применялись ли каркас или фальшивые волосы для создания всего этого великолепия, мы не знаем. Как не знаем и того, разбиралась ли прическа перед сном, а утром создавалась заново. Возможно, это просто был парик, который на ночь снимали, а днем снова надевали, ибо на некоторых бюстах четко вырисовывается линия раздела между лбом и волосами.

Плотина, по-видимому, изобрела свою собственную прическу. Волосы, свободно спадавшие на лоб, поднимали и связывали на макушке. Этот хвост подгибали, и получавшийся валик укладывали надо лбом в виде диадемы, доходившей до верхушки ушей (см. фото 13, а). Через полвека Сабина решила упростить прически. Она стала расчесывать волосы на прямой пробор, чтобы они волнами ниспадали ей на плечи. Старшая Фаустина носила другую прическу – она укладывала косы на голове кольцами, и они напоминали спящую змею. Ее дочь, с каждым годом предпочитавшая все более простые прически, сначала тщательно расчесывала волосы и связывала их узлом в виде шиньона на затылке, а в конце жизни носила короткую, до середины шеи, завивку. Эта простая прическа уступила в конце II века тяжелой завитой волне волос, которые, подобно шапочке-балаклаве, плотно облегали голову. Такую «шапочку» мы видим на голове Юлии Домны. Позже волосы иногда собирали сзади в форме плоского, некрасивого боба, а во времена Елены красиво взбивали на затылке, перевивая пряди нитями с нанизанными на них драгоценными камнями, как в эпоху Тюдоров[32].

Молодые девушки причесывались не так, как старые женщины, и если их матери слепо копировали прически двора, то их дочери шли своим путем. Во все периоды империи создавались портреты девушек, волосы которых были разделены на прямой пробор и очень мило завиты. Их локоны падали на плечи или на спину или делились, по примеру греческих причесок, на части. Такой стиль причесок немецкие ученые назвали уродливым словосочетанием – Melonen-frisur.

Христианин Тертуллиан, живший в Африке на два столетия позже Овидия, был абсолютно не согласен со знаменитым римлянином. Овидий славил все виды удовольствий, которые дарует человеку тело, и стремился облагородить его; Тертуллиану же хотелось, чтобы весь мир стал таким же аскетичным, как и он. Женщин надо исправлять, как и всех других людей, считал он. Они не должны тратить так много времени и размышлений на свои прически.