Женщины Древнего Рима

Она становилась хозяйкой дома с того самого момента, когда, на следующее утро после брачной ночи, приносила жертвы богам своей новой семьи. Если свекровь жила с ней в одном доме, то с самого начала молодая жена получала очень строгого критика всех своих действий и должна была призвать на помощь все терпение и такт. В 61 году до н. э. Цезарь развелся со своей женой Помпеей (после того как во время праздника Бона Деи в его дом ворвался какой-то мужчина) на том основании, что «жена Цезаря должна быть вне подозрений». Трудно поверить, чтобы мать Юлия Цезаря Аурелия, утверждавшая, что в дом проник любовник Помпеи, упустила возможность опорочить невестку, которую не выносила!

Не важно, получала ли молодая жена звание матери семейства или нет, она с самого начала приобретала социальные обязанности, которых никогда не имела греческая замужняя женщина. Корнелий Непот, как хороший социолог, критиковал тех римлян, которые считали свои национальные обычаи нормой, а греческие условности презирали, поскольку они отличались от римских. Он писал: «Много из того, что мы в Риме полагаем правильным, в Греции считается неприличным. Ни один римлянин не считает недостойным привести свою жену на обед. Дома жена (мать семейства) занимает главное место и является центром социальной жизни. В Греции дела обстоят совсем по-другому – здесь жена никогда не присутствует на обеде, если это не семейный обед, и проводит все свое время в дальней части дома, именуемой «женской половиной», куда никогда не заглядывает мужчина, если он не ближайший родственник».

Если мужчина уже был женат и имеет детей, жена может сразу же настроить мужа против себя или расположить его к себе отношением к своим приемным детям. Ничто так не привлекает в семейной жизни сестры Августа Октавии, как ее забота о детях своего мужа, несмотря на ужасное отношение к ней их отца.

После рождения первого ребенка, особенно мальчика, брак объявляли удачным.

Аулус Геллий рассказывает нам о философе Фаворине, который жил в Риме в начале II века н. э. Он услышал, что жена одного из его учеников родила сына, и настоял на том, чтобы тут же зайти к нему и поздравить. «Мы все сопровождали его и вошли в дом вместе с ним. Увидев в прихожей отца, он обнял его и поздравил, а потом сел и спросил, долго ли продолжались роды и были ли они трудными. Услыхав, что мать устала и теперь спит, он спросил: «Она конечно же будет кормить ребенка сама?» Бабушка ответила ему: «Мы решили пожалеть нашу дочь и нанять кормилицу. Она прошла через тяжелое испытание, и мы не можем обременять ее сложным и утомительным занятием – кормлением ребенка». На это Фаворин ответил: «Дорогая дама, прошу вас, не допустите, чтобы она стала своему сыну матерью только наполовину».

И он пустился в долгие рассуждения, на которые способен лишь философ, о том, что мать сама должна кормить свое дитя. Но об этом давно уже твердили римские консерваторы. В конце республики главным показателем все большей деградации общества считался тот факт, что кормлением грудью и в целом воспитанием детей в раннем возрасте занимались не родные матери, а рабы. До нас дошла эпитафия одной вольноотпущенницы: «Граксии Александре, женщине исключительной добродетели, которая сама кормила своих сыновей грудью, она прожила 24 года, 3 месяца и 16 дней».

Девочке давали имя на восьмой день, а мальчику – на девятый. Согласно законодательству Августа (закон Элия Сентия 4 года н. э. и закон Папия Поппея 9 года н. э.), рождение законного ребенка в Риме должно было быть зарегистрировано в течение трех дней. Во II веке н. э. разрешено было регистрировать и побочных детей.

После принятия законов Августа рождение третьего ребенка в Риме, должно быть, считалось праздником. По мнению Августа, настоящая семья должна иметь троих детей; родители, которые выполнили свой долг, получали награду. Все ограничения на размер наследства для мужа и жены снимались. Мать, если она еще не получила независимости по закону, теперь приобретала полную юридическую свободу; отец, занятый политической жизнью, среди прочих привилегий, получал право на быстрое продвижение по службе. Так было в самом Риме; за его пределами подобные привилегии получали семьи, имевшие четверых детей, а в провинции – пятерых. Иностранцы над этим потешались. «Люди женятся и плодятся, – писал Плутарх, – не для того, чтобы заиметь наследников, а для того, чтобы получить свое наследство целиком».

С течением времени в этих законах начали искать лазейки, и некоторые достойные супруги, у которых (не по их вине) не было детей, стали по приказу императоров – которые часто сами оставались бездетными – получать почетное право родителей троих детей. Домициан наградил им Марциала, который не имел даже жены.