Женщины Древнего Рима

Если говорить о более образованных слоях общества, то третья жена Плиния Кальпурния так сильно восхищалась талантами своего мужа, что он в письме к своей тетке посвятил целый абзац описанию ее добродетелей: «Более того, просто из любви ко мне она стала интересоваться литературой. Заполучив тексты моих выступлений в суде, снова и снова их перечитывает и даже заучивает наизусть. Перед моим появлением в суде она похожа на комок нервов, а когда дело завершено, ликует от радости. Она отправляет специальных гонцов, чтобы выяснить, какую поддержку и какие аплодисменты я получил и выиграл ли я дело или нет. Если я произношу речь, она слушает ее, сидя неподалеку за занавесом и навострив уши, чтобы не пропустить одобрительных замечаний. Что касается моих стихов, то она кладет их на музыку и распевает; этот способ преподал ей не учитель музыки, а любовь, которая является самым лучшим учителем».

Надпись, сохранившаяся, вероятно, со времен Августа, перечисляет достоинства женщины по имени Мурдия. Она дважды была замужем и имела детей в обоих браках. Перед смертью она завещала некоторую сумму своему второму мужу, чтобы продемонстрировать свою признательность, а оставляя наследство детям, позаботилась, чтобы ее сын от первого брака получил те деньги, которые она унаследовала от его отца. Именно этот сын и сделал надпись на ее могиле. Отметив честность своей матери и ее рассудительность, он пишет, что «превратностей в женской судьбе гораздо меньше, чем в мужской, и трудно сказать что-нибудь новое в похвалу женщине». Эту мысль подтверждают тысячи дошедших до нас эпитафий, посвященных умершим женщинам. Один вдовец просто написал: «У меня нет причин на нее жаловаться». Жен хвалят за одни и те же добродетели: за старомодность, за то, что они были домоседками, не изменяли мужу, были ему послушны, дружелюбны и веселы, бережливы, скромно одевались, религиозны, но без фанатизма.

Но больше всего похвал жены удостоились за умение прясть и ткать. Эту добродетель отмечают даже надписи, посвященные Турии и Мурдии.

Все это банальные, обычные эпитеты, которые высекал, без сомнения, каменщик, изготовлявший надгробия. Они сохранились во множестве по всей Римской империи, а это свидетельствует о том, что тысячи и тысячи простых мужчин и женщин прожили свою совместную жизнь счастливо и спокойно. И они оттесняют на задний план легкомысленные и небрежные вирши беспринципного распутника и ядовитые стрелы сатириков; женщины, чью память увековечивают эти надписи, не были героинями Овидия или Проперция, а также Ювенала и Марциала.

Нельзя сказать, чтобы литературные произведения, дошедшие до нас, совсем не описывали браков, которые были столь же счастливы, сколь и незаметны. Сохранились письма Плиния, которые он писал своей жене в отъездах. Из них видно, что он скучал по ней каждую минуту. А в конце I века н. э. Статий написал очаровательное стихотворение, в котором рассказал о своей семейной жизни. У него была прекрасная жена Клавдия; ее никогда не привлекали театр или игрища; она никогда не проявляла интереса к мужчинам – для нее существовал только ее муж; она разделяла с ним разочарования и победы его литературной карьеры и не жаловалась, когда ему надо было уехать. И тем не менее после всего этого она не согласилась уехать из Рима и поселиться на берегу Неапольского залива, как он хотел. Причиной этому было ее беспокойство (и его тоже) о том, что ее дочь (падчерица Статия) уже слишком стара для брака, а женихов все нет. Но Статий не стал слушать возражений жены. Неужели она не понимает, что ее дочери легче будет найти мужа в Неаполе, чем в Риме?

Долгие, счастливые браки – один, как сообщает нам эпитафия, продолжался шестьдесят лет. Турия прожила со своим мужем сорок один год. Младший Плиний рассказал нам о безутешном вдовце, который лишился жены после тридцати девяти лет совместной жизни. Август и Ливия, за год до его смерти, сыграли золотую свадьбу.

Если мужья горько оплакивали своих жен, то и жены не могли смириться с потерей мужа. Они тоже сооружали им надгробные памятники и придумывали эпитафии. Юлий Классициан, финансовый секретарь (прокуратор) Британии, интриговавший против губернатора Светония Паулина, умер после подавления восстания Боадиции. В Лондоне сохранилась эпитафия на памятнике, который воздвигла ему жена Юлия Паката. Она называла себя «его безутешной вдовой».