Женщины Древней Руси

На примере развития наследственного права представительниц свободного и привилегированного населения можно проследить эволюцию права наследования, связанную с усилением феодализации общества. Изначальным этапом подобной эволюции был период господства общинного строя, когда женщине вне зависимости от ее матримониального положения отказывалось в праве наследования не только недвижимого имущества, но и движимости. Выделение какой-либо собственности в руки женщины могло тогда привести к росту рентабельности хозяйства чужого рода и в конечном счете к социальному неравенству. Этот этап почти не нашел отражения в древнерусских письменных источниках в отличие от «варварских правд» государств Западной Европы[359].

Лишь косвенное указание на существование в предшествовавшую эпоху упомянутого выше архаичного правила отстранения женщины от наследования имеется в ст. 95 РП. Согласно этой сложной по составу статье, дочь не наследует, когда она «сестра». Очевидно, ранее дочь не имела прав ни на какое семейное имущество[360].

Усиление феодализации общества, преобладание территориального принципа над родовым, рост социального неравенства способствовали развитию процесса приобретения знатными женщинами прав на владение и распоряжение собственностью. По нормативным актам XI–XII вв. русские женщины предстают владелицами и распорядительницами движимого имущества. Основную часть его, как уже отмечалось, составляло приданое в совокупности с парафернальным имуществом. В случае смерти супруга женщины привилегированного сословия наследовали, получая «часть», и не рассчитывали на осуществление права собственности по отношению ко всему наследству — «заднице», под которой следует понимать непременно всю совокупность движимости и недвижимости семьи.

Вопрос о понимании структуры «задницы» имеет принципиальное значение, между тем досоветская и современная наука мало обращалась к нему. Если под «задницей» понимать только наследуемую вдовой собственность мужа («задница мужня»), то придется согласиться с положением о том, что древнерусские женщины не имели наследственных прав[361], поскольку РП четко и определенно решает эту проблему: «…а задница ей мужня не надобе». Если же под «задницей» иметь в виду всю совокупность собственности, т. е. приданое, парафернальное имущество жены, отдельную собственность мужа, совместно нажитую движимость и недвижимость[362], то нельзя не признать, что женщины в рассматриваемое время уже обладали некоторым кругом наследственных прав. Они не были и не могли быть в случае наследования по закону собственницами всего совокупного имущества семьи, хотя и пользовались им до совершеннолетия детей на правах опекунства и системы семейной иерархии.

Можно даже предположить, что запрещение наследовать всю «задницу» и свидетельствует как раз о том, что женщины, становившиеся полновластными хозяйками имущества после смерти супруга, стремились закрепить свои права на все наследство, хотя по закону могли наследовать лишь его часть. Логично предположить, что на втором этапе эволюции имущественных прав наследуемой частью была только движимость. Во времена РП под «частью» разумелась известная сумма средств[363], некий выдел на содержание, находившийся в полной собственности женщин. В пропорциональном отношении «часть» матери вряд ли была меньше «части» каждого из детей: если бы существовало неравенство в количественном отношении, оно было бы специально оговорено в законе. Жена же причисляется к первому ряду наследников, ее права оговариваются в первую очередь[364]. Лишь в ст. 92 РП идет речь только о детях-десцедентах, во всех остальных упомянута и мать[365].

Особый интерес представляет ст. 94 РП, по которой переживший свою жену супруг не получал наследственной доли в имуществе покойной, а только управлял этим имуществом[366]. На «часть» первой жены имели право только ее дети, даже если отец передал эту «часть» («възложил») своей второй жене, т. е. мачехе этих детей. Отметим, что в русской буржуазной науке бытовала несколько иная точка зрения насчет толкования этой статьи РП. «Из содержания статьи, — писал, например, специалист по истории наследственного права В. А. Рязановский, — с большой вероятностью можно вывести заключение, что муж после смерти жены остается главой семьи, владеет и распоряжается имуществом, оставшимся после умершей, пожизненно». Это утверждение справедливо отчасти, ибо трудно согласиться с тем, что ст. 94 РП обосновывает не только право владения имуществом жены, но и право распоряжения им. Разница между этими понятиями очевидна. Правом владения «задницей» располагали и женщины на правах опекунства, но превратить общее семейное имущество в единоличную собственность не могли, как и мужья по отношению к женскому парафернальному имуществу. Не случайно при растрате имущества первой жены муж (а в случае его смерти — сводный сын) должен был, как утверждается в некоторых списках РП, возместить убыток[367].