Женщины его жизни

Мужчины, которых ей изредка приходилось встречать, большей частью оставляли ее равнодушной, а порой раздражали и возмущали своими нахальными взглядами. Весь ее эмоциональный заряд и смутные, наивные представления о сексе находили выход в мечтах об исторических героях; в отрочестве она была без памяти влюблена в Александра Македонского, в Юлия Цезаря, в Наполеона. Зато к киноактерам Аннализа была совершенно равнодушна: они представлялись ей такими же ненастоящими, придуманными, как и сюжеты разыгранных ими картин.

Капитан Майк Кристина, хоть и прислушиваясь к словам барона, овладевшего, казалось, всеобщим вниманием, не упускал из виду Филипа и Аннализу.

«Фил, – мысленно обращался он к другу, – будь у тебя хоть капля здравого смысла, ты бы покинул этот дом сию же минуту. Без промедления! А не то эта девушка закабалит тебя на всю жизнь».

ОЧАРОВАННЫЙ САД

Филип Джеймс-младший повидал другие берега и знавал другие ароматы, но пьянящая атмосфера этого сада буквально зачаровала его. В мерцании звезд и сиянии луны, словно выведенной эмалью на небосводе, мягкий ночной воздух струил благоухание роз и магнолий. Было что-то неуловимо и утонченно грешное в ночном покое, воспламенившем его чувства.

Майор принял приглашение барона поселиться в палаццо Монреале и теперь любовался красотой пышного барочного фонтана. Вода в нем била множеством крошечных струек, веками напевавших одну и ту же нежную песенку.

– Фил, – тихонько позвала его Аннализа.

Он не вздрогнул: в эту волшебную ночь все казалось возможным, даже неожиданное появление девушки на фоне густых зарослей мирта в саду, освещенном луной.

– Я ждал тебя, – сказал Фил. Ночь была светла, серебристые блики вели прихотливую игру среди деревьев и цветов. Неумолчно пели сверчки.

Американец ждал, не двигаясь, пока девушка не приблизилась к фонтану, пробежав по дорожке между агавами. Волнение, исходившее от женского тела, всколыхнуло его кровь.

– Я хочу поцеловать тебя, – прошептал Филип.

– Меня еще никто ни разу не целовал. – Голос Аннализы был тихим, горячим и нежным. Какая-то неведомая сила, внезапно прорвавшаяся из глубины ее страстной и необузданной натуры, неудержимо толкала ее к этому человеку.

– Но ты хочешь, чтобы я это сделал? – спросил он, словно в нерешительности.

Они уже были близко, так близко друг от друга, что их тела соприкасались, а дыхание смешивалось.

– Прошу тебя, Фил, поцелуй меня, – шепнула девушка.

Он обнял ее своими сильными руками, Аннализа вдохнула его запах, вскруживший ей голову, ком подступил к горлу, словно она собиралась заплакать, но слез не было, был только крик, неудержимо рвущийся из груди крик ранее неизведанного желания. Она больше не могла ни говорить, ни двигаться, ни дышать: сильные, теплые мужские ладони нежно сжали и приподняли ее лицо, его губы раскрылись на ее губах. Аннализа ответила на поцелуй, огонь пробежал по ее жилам.

Где-то вдалеке в ночной тиши чей-то голос затянул заунывную мавританскую любовную песню. Аннализа была в плену у своей запретной мечты. Она робко просунула руку под рубашку Фила и погладила его грудь с такой осторожностью, словно ощупывала хрупкую драгоценность. Прикосновение руки к его коже вызывало сладчайшую дрожь.

– Если бы мой отец узнал, он бы тебя убил, – прошептала она, будто желая испытать его.

О сицилийских нравах Филип был наслышан по ходившим в Америке рассказам о легендарных традициях жителей острова. Кто-то ему даже объяснил, что от здешних женщин лучше держаться подальше, если не хочешь получить пулю в лоб или нож под ребра.

– А если я скажу твоему отцу, что люблю тебя и хочу на тебе жениться?

То, что он сейчас сказал, буквально минутой раньше даже не приходило ему в голову.

– О, Фил!

У нее было такое чувство, будто подхватившая ее волна вдруг со всего размаха вышвырнула ее на берег.

– Я люблю тебя и хочу на тебе жениться, – повторил Фил. Эта девушка, полная огня, возникшая в лунном свете среди ароматов цветущего сада, за несколько часов сумела завоевать его сердце, а в эту минуту просто околдовала его.

Аннализа спрятала лицо на его широкой и сильной груди.

– Я же не спрашиваю, хочешь ли ты побыть со мной сегодня вечером, – уточнил Фил. – Я спрашиваю, хочешь ли ты стать моей женой.

– Никто меня никогда об этом не спрашивал до тебя, – тихо сказала она.

– Никто тебя раньше не целовал, никто не просил твоей руки, – заметил он. – Видишь, как много нового случилось за один вечер.

– Может быть, поэтому у меня так бьется сердце. – Аннализа прижалась щекой к его щеке и почувствовала, как она горит. – О чем ты думаешь?