Женщины, которые изменили мир

«Если мне постоянно предлагают играть дурочек и нести всякую чушь, вы что же, прикажете мне делать при этом умное лицо?»

Апогеем экранного образа Мэрилин стала Душечка из фильма «В джазе только девушки»[32]. После этой роли она навсегда осталась заложницей имиджа, созданного для нее Голливудом. Никто не хотел видеть в ней женщину, самостоятельно сделавшую себя, освоившую науку жить, ежедневно преодолевая массу преград ради самых простых вещей, которые другим даются без труда. И все было бы проще, если б она не чувствовала, что способна на большее и, по крайней мере, заслуживает более серьезного к себе отношения.

«В Голливуде мне никогда не представилось случая научиться чему-нибудь. А я хотела расти и развиваться как актриса, играть серьезные драматические роли».

Однако Монро-простушка, Монро-«секс-блонд» приносила баснословные прибыли, и продюсеры не желали видеть ее другой. Она и сама не торопилась «выходить из образа». Да, Мэрилин могла приехать на съемки с томиком Достоевского, цитировать классиков и говорить далеко не глупые вещи. Она даже создала собственную компанию, но ее не стали воспринимать иначе. Милая доверчиво-восторженная глупышка с белокурыми локонами и в облегающих платьях победила.

Вечная молодость

«Если я не могу быть собой, зачем мне вообще быть?»

По правде говоря, быть собой Мэрилин никогда не умела. Она хотела принадлежать человеку, который смог бы оценить ее настоящую и подарить ей любовь и заботу. Но в зеркале Мэрилин видела не великолепную красавицу, которую боготворил весь мир, а нескладную девочку с некрасивым носом, уродливыми ушами и ужасным ртом, никчемную заику, никому не нужную нахлебницу. Это осталось с ней навсегда, и показать себя такую она боялась больше всего на свете.

Влюбляясь, она полностью теряла себя, постоянно подстраивалась под того, кого любила. Доходила до истерик, опасаясь не угодить или не соответствовать его представлениям о ней.

«Я не позволю, чтобы меня не любили!»

Страх быть нелюбимой превратился в черную бездну, которой она стремилась избежать. Но быть любимой оказалось для нее еще страшнее. «Не могу привыкнуть к мысли, что он меня любит. Все жду, что это вот-вот закончится», – говорила она об одном из своих мужей – Артуре Миллере.

Она мечтала родить девочку и, вспоминая свое печальное детство, убеждала: «Детям, особенно девочкам, обязательно надо говорить, что они красивы и их все любят. Если у меня будет дочка, я все время стану повторять ей, что она красавица, расчесывать ее волосы, и не оставлю ни на минуту».

Все три ее брака оказались неудачными, бесчисленные романы принесли лишь боль и разочарование. Она так и не стала матерью.

Как оказалось, быстрее всего в своей жизни она реализовала желание «не быть». Алкоголь, снотворное, спасающее от бессонницы и мучительных страхов, мужчины, имен которых она не помнила, оказавшиеся в ее постели только потому, что она не хотела оставаться одна… Мэрилин быстро стала «вещью». И «заполучить» ее не составляло труда.

«Я не привыкла быть счастливой и потому не считаю счастье чем-то обязательным для себя», – признавалась она. Зато обязательным и привычным стало страдание. Мэрилин казалось, что люди злы, и потому она легко находила повод чувствовать себя несчастной.

«Всю жизнь я принадлежала только зрителям. Не потому что великая актриса, а потому что никому другому я была не нужна».

До самой смерти образ обворожительной белокурой красотки властвовал над ней. Миллионы мужчин желали Мэрилин Монро, видя сексуальность даже там, где ее не было и в помине. Знаменитую Happy Birthday, Mister President она исполняла со сцены на дне рождения Джона Кеннеди, едва держась на ногах и с трудом выговаривая слова. Отсюда – долгие паузы, замедленная речь, завораживающая пластика, расширенные зрачки, полуприкрытые глаза… А потом все это назвали гиперсексуальным.

Постоянный внутренний разлад привел к неминуемой катастрофе. 5 августа 1962 года, через два месяца после своего 36-летия, она не проснулась…

Мэрилин Монро все же достигла совершенства, о котором всегда мечтала, – обеспечила себе вечную молодость, оставив человечеству в наследство обворожительный образ женщины-девочки, жаждущей любви и спасения, так предсказуемо действующий на мужчин.