Женщины, которые вдохновляли

Чем тот не замедлил воспользоваться. Они много гуляли, а однажды посетили могилу Данте.

Тереза попросила Байрона что-нибудь написать о великом страдальце, и через несколько дней поэт вручил ей «Пророчество Данте» с посвященным ей вступлением.

Ему с ней и на самом деле было хорошо.

«Это. — отмечал приятель Байрона Шелли, — касается и таланта, и характера, и нравственности, и здоровья, и счастья».

И далеко не случайно Тереза послужила прообразом Ады в «Каине» и Мирры в «Сарданапале».

А когда она сказала Байрону, что его «дон-Жуан» кажется ей безнравственным, то поэт приостановил работу над поэмой.

Единтсвенным темным пятном в их отношениях была ревность Терезы к его дочери Аллегре, жившей в монастырском пансионе в Баньякавелло.

Положение осложнялось тем, что Байрон довольно часто навещал дочь.

Что же касается всего остального, то влюбленные наслаждались обществом друг друга и не желали никаких перемен.

В один далеко не самый прекрасный для Терезы день граф Гвиччиоли вместе с супругой отправился в свое имение в Болонье.

Поговаривали, что какой-то доброжелатель открыл старому графу глаза на посещения Байрона. Если их, конечно, надо было еще открывать к тому времени, когда всем все давно уже было известно.

Надо ли говорить, что не мысливший себе жизни без Терезы поэт последовал за ними. Однако супруг Терезы свел их свидания к минимуму.

Он разъезжал по провинции и брал Терезу с собой.

Утешением для молодой графини служило послание, некогда написанное ей Байроном.

«Судьба моя целиком зависит только от тебя, — писал он, — а ты — девятнадцатилетняя девушка, которая всего лишь два года, как покинула монастырь.

Я бы хотел, чтобы ты оставалась там, или, по крайней мере, никогда не встречать тебя в твоем положении замужней женщины. Но все уже слишком поздно.

Я люблю тебя, ты любишь меня, — по крайней мере, ты говоришь об этом и действуешь, как будто так оно и есть, что является великим утешением для меня, что бы там ни произошло…

Вспоминай обо мне иногда, когда нас разделят Альпы и Океан, но они не разлучат нас никогда, по крайней мере, до тех пор, пока ты этого сама не пожелаешь».

Вскоре здоровье Терезу ухудшилось, и встревоженный граф попросил Байрона сопровождать ее в Венецию на консультацию к доктору Алиетти.

Стояли прекрасные осенние дни. Байрон и Тереза наслаждались своим путешествием.

По сути дела, это был их запоздалый медовый месяц.

Проезжая мимо Аркуа, они совершили паломничество к могиле Петрарки.

В Венеции они остановились в пригороде, на вилле Байрона Фоскарини.

Здесь они гуляли, читали стихи, слушали музыку.

Надо ли говорить, что в присутствии любимой поэт работал как одержимый.

И не случайно он постоянно повторял, что, когда видит Терезу и слышит ее голос, ему работается лучше.

Но… все хорошее рано или поздно кончается.

Кончилась и та идиллия, в которой пребывала влюбленная пара.

И нарушил ее все тот же граф Гвиччиоли, который потребовал возвращения Терезы.

Супруги уехали.

Байрон грустил и не находил себе места.

Более того, у него появились те самые признаки душевного расстройства, которых так опасалась его жена.

«Я, — писал он Терезе, — намерен спасти тебя и покинуть страну, которая без тебя становится мне ненавистна…

Я должен оставить Италию с глубоко раненным сердцем, пребывая в одиночестве все дни после твоего отъезда, страдая телом и душой…

Прощай! — в этом единственном слове заключена гибель моего сердца…»

Но никуда он не уехал, так как Тереза снова серьезно заболела.

Обеспокоенные ее состоянием родственники снова пригласили Байрона.

С этого момента Байрон пребывал не в самой благородной роли чичисбея, который был чем-то вроде заместителя мужа.

Однако Байрону было наплевать на все пересуды.

Он снова был вместе с Терезой, а остальное его не волновало.

Другое дело граф Гвиччиоли, который чувствовал себя рогоносцем.

Однажды он прочитал письма, присланные пылким любовником. Вызывать поэта на дуэль граф не стал, но от дома отказал.

Тогда Тереза зявила своему отцу, что не может оставаться в доме графа и просила разрешения вернуться под родительский кров.

Отец согласился и направил просьбу папе Пию VII, в котором сообщал о невозможности проживания его дочери с «придирчивым мужем».

Пий VII пошел навстречу и объявил о «разделении» графа и графини Гвиччиоли и ее проживании в родительском доме.

Обрадованная Тереза отправилась в летнюю резиденцию своего отца, Филетто.

Теперь только письма связывали ее с Байроном.

А те становились все реже и суше.

Встревоженная Тереза не сомневалась, что у любимого появилась новая женщина.

Но уже очень скоро она узнала, что стал участником освободительного движения и даже главой одной из групп боевиков.

Он на свои деньги вооружил свой отряд и мечтал внести свой вклад в освобождения Италии от австрийцев.

«Мы, — писал он Терезе в августе 1820 года, — амереваемся немного подраться в следующем месяце, если гунны (австрийцы) перейдут через По».

Тереза вздохнула облегченно и очень гордилась своим «влюбленным карбонарием».

Но не все было так просто, так как сам Байрон тяготился своим двусмысленным положением.