Женщины-маньяки

Она застывала.

"Давайте ее сызнова в прорубь!" — зловеще крикнула помещица.

Конюхи с готовностью схватили деморализованную беззащитную и закоченевшую девушку за руки и поволокли к проруби. Доволочив, снова скинули в воду…

Бултых! И холодные брызги полетели в разные стороны! Девушка во второй раз девушка скрылась под водой.

Салтыкова удовлетворенно улыбнулась:

"Не выплывет на сей раз, мерзавка! Бьюсь об заклад, не выплывет"

Вдруг к ее огромному удивлению и удивлению всех Варвары выплыла! Девушка, из последних сил борясь за свою ускользающую с каждой минутой жизнь, попыталась ухватиться за край проруби, но отмороженные пальцы уже не слушались ее, и она соскользнула в воду. В отчаянной попытке она снова попыталась уцепиться за спасительный лед, но безуспешно! Ее скрюченные убийственным холодом пальцы лишь царапали лед. Девушка стала беспомощно бултыхаться в воде. Холод окончательно сокрушал ее. Голубые звездочки глаз угасали. Силы таяли, мышечная дрожь прекратилась, сердечные ритмы постепенно замедлялись, дыхание стало поверхностным. Варвара почувствовала, как по телу разливается блаженное тепло. Она засыпала и в то же время умирала. Смерть забирала ее тело, а невинная душа готовилась предстать пред богом.

И вот еще секунда — и девичья голова скрылась под водой. Прошла минута — Варвара уже не всплывала. Жуткое представление закончилось.

"Утопла", — без сожаления сказала помещица. — "Туда ей и дорога. Возьмите голубчики багры пошарьте по дну, здесь не так глубоко, вытащите ее на лед. Далее в участок. Скажите покончила с собой прыгнула в прорубь".

Конюхи угодливо кивнули, взяли багры и пошарив минут десять достали утопленницу. Подогнали сани-труповозку. Сколько в ней перевозили трупов — не перечесть! Слуги не смогли распрямить окоченевшие конечности мертвой девушки и как мороженую тушу забросили в сани. Накрыли рогожей и повезли в полицию, чтобы зафиксировать смерть.

А Салтычиха придя в гостиную, велела посильнее разжечь камин: подмерзла немного, надо согреться. Ее взгляд снова упал на злополучный альбом. Причем он был открыт на том же самом месте, что и ранее. Там где были стихи Тютчева. Кровь моментально прилила к вискам. И сжало как в тисках. Барыня обхватила голову руками и застонала. И тут у нее от сильнейшего расстройства начались зрительные и слуховые галлюцинации. Припадок Дарьи Николаевны начался с изображения романтической сцены. Сначала ей пригрезился бывший возлюбленный Тютчев. В вицмундире, при шпаге, при орденах… Он вроде беседует с ней… Она счастлива. Она на балу в Таврическом дворце… Сотни лампад, тысячи свечей. Залитый светом огромный зал. Многочисленный оркестр. Объявляют полонез, она пока не танцует… Играет торжественная музыка…

Помещица, похоже, находится в сомнамбуле. У нее появляются мимические судороги: движение губ такие, будто она целуется с кем-то воображаемым. Она делает движение руками, словно пытается кого-то обнять. Она берет веер, кокетливо им машет, садится на стул и благодарит кого-то невидимого за предоставленный стул. Скоро должны объявить мазурку, и Дарья Николаевна уже ангажирована на танец бравым капитаном. Салтыкова в эйфории.

И тут вдруг появляется ее разлучница Панютина. В воздушном роскошном платье, с белым веером, в белых бальных туфельках и в белых длинных перчатках. И к ней подходит галантный Тютчев, улыбается, говорит комплименты, и парочка начинают кружиться в зажигательном танце…

Эмоции начинают бить как из вулкана. Концентрация выбросов с каждой секундой все увеличивается. Горячая лава нервного потрясения заливает возбужденный и бредовый мозг помещицы. И вот решающий эмоционально-нервный выброс! Самый мощный, самый сильный…

"Пелагея! Изыди сатана!" — в ужасе кричит Салтыкова и, потеряв сознание, валится на пол.

Вот так переживала потерю любимого Дарья Николаевна и вот так расплачивались за эти переживание ее слуги и служанки. А расплачивались своими невинными душами.

Салтычиха била не только девушек, но и даже девочек. Причем за малейшую провинность. Своих жертв морила голодом, заливала расплавленный воск в их уши, таскала их за волосы, выдирала клоки, поливала кипятком. Била всем, что подворачивалось под руку. Если полено — то поленом, если палкой — то палкой, кочерга — то кочергой. Заставляла конюхов сечь провинившихся на дворе кнутами плетьми, розгами, батогами. Прижигала лицо раскаленными щипцами. А Салтычиха наслаждаясь муками жертв кричала: "Бейте, бейте до смерти!" Помещица была кровожадной и безжалостной убийцей. Пытала своих жертв целыми сутками. Если она уставала издеваться над крепостными она приказывала другим слугам продолжать мучить людей. А сама присев в кресло любила наблюдать за кровавыми пытками.

Некоторых она отправляла на каторжные работы — и это были действительно счастливчики. Они хоть оставались живыми после забав маньячки.

Дарья Салтыкова точно являлась настоящей садисткой, раз совершала такие злодеяния.