Женщины на грани

Уверен в том, что именно так и нужно делать.

Стервы в этом смысле – фигуры для подражания, потому что они славу добыли в тяжёлых боях за самореализацию и самоуважение. Истории их успеха – это легенды о мучительных, почти что альпинистских восхождениях, где всё своим трудом. Вся их жизнь – и обаятельные улыбки, и загорелые тела, и поблёскивающие бриллианты, существует только на фоне этого тяжёлого труда и борьбы.

Мы живём в реальности, а не в своих мечтах, и за успех, деньги, личное счастье отвечаешь только ты, а не внешние обстоятельства. Успех и самореализация делают людей трудолюбивее, элегантнее, выносливее.

Самореализация – это не абстрактное слово из журнальной статьи об успешных женщинах, а возможность приобрести независимость и самоуважение, которые так ценят мужчины.

Ну что, будем и дальше ждать подачек от мужчин или родителей? Сидеть и надеяться на чудо?

Или рассчитывать только на себя и действовать?

Ну и отлично, рискнём и дерзнём измениться сами и изменить свою жизнь к лучшему!

Иногда на лице женщины долго не удаётся ничего прочесть. Многие из знакомых мне мужчин давно взяли на вооружение этот удобный во всех отношениях факт. Раз ничего нельзя сказать наверняка, можно уверенно положить, что женщина непредсказуема. Это отлично спасает их от необходимости угадывать желания своих подруг. Лицо Иры было явно исключением из этого правила. Сначала она на секунду испугалась, будто взяла паузу, но взгляд Раковского не оставлял времени на паузы. Она собралась и сделала то, к чему, например, мужчины прибегают всегда, попав в трудную сит уацию. Она сказала правду:

– Я не знаю, как ответить на ваш вопрос.

Ирина замерла, ожидая немедленного приговора. Я поймал себя на мысли, что пытаюсь ответить на вопрос, почему она это делает? Почему отвечает на неудобные вопросы? Ведь нельзя же делать всё, что тебе говорят, руководствуясь только тем, что такие правила игры. Даже если ты на них опрометчиво согласился. Но моё положение наблюдателя имело и свои недостатки. Прежде всего я должен скрывать свои мысли, оставаясь беспристрастным зрителем, которому позволено смотреть, но не участвовать. А тем временем было похоже, что Раковский нашёл первую жертву:

– Чё хотим?

– Да. Но… – Ирина замялась, а потом неожиданно рассмеялась. Скорее, чтобы заполнить паузу. Я понял, что она знает, что ответить, но не знает, как это сказать.

– Вам мужчина нужен? – спросил Раковский.

– Да, нужен, – ответила Ирина.

Раковский не удивлялся, не менял выражения лица. Он всем телом подался вперёд и теперь был похож на борца, готового провести приём. Кажется, такое состояние было для него абсолютно естественным. Пауз между вопросами почти не осталось. Он словно знал наперёд, что скажет Ирина. Да, это, пожалуй, самое точное определение происходящего. Раковский откуда-то знал, что случится в следующий момент. Хотя, если разобраться, я и сам часто притворялся, что отлично знаю, куда движется спонтанный разговор. И со стороны, наверное, казалось, что я просто играю с собеседником, разогревая его интерес и ведя беседу в нужном мне направлении. На самом деле, я обычно в таких случаях понятия не имею, что будет дальше. Это просто профессиональный навык режиссёра – всегда делать вид, что контролируешь ситуацию, по ходу обращая свои слабости в эффектные комбинации. Главное – выглядеть уверенно, отвечать впопад, и самое главное – задавать неожиданно возникшие вопросы, как будто ты только и ждёшь возможности их задать. Это искусство принадлежит всем торговцам информацией. И Раковский, безусловно, лучший из нас. Я улыбнулся и с удовольствием отметил, что больше никто не замечает лицедейства ведущего.

– Ну, и что это значит, зачем вам мужчина? – спросил Раковский Ирину.

– Ну, сказать, чтобы быть дополнением друг друга, то нет.

Ирина задумалась, словно что-то вспомнив, но очень быстро вернулась в студию.

– Нет? Не дополнением, может быть, исключением? – спросил Раковский.

– Исключением тоже нет, – ответила Ирина.

– Гармония?

– Гармония? – Ира сделала паузу. – Я не знаю, что это.