Женщины – наше всё (лучшее) том 4

Он быстро приник ко рту девушки своими губами и сделал чмокнувший сосущий глоток. Ему показалось, что мгновение длилось дольше, чем самые долгие годы своей жизни. Затем оторвался и отвернулся, как ни в чем не бывало, для виду прикрыв веками глаза, ожидая, что девушка сейчас озвереет, взорвется от оскорбления, от кощунства заслуженным гневом праведницы, не простит надругательства, и разрешится, по меньшей мере, одной пощечиной.

Ник приоткрыл глаза. Очень странное дело, от девушки ни крика, ни слез, ни оплеухи, даже неодобрительного взгляда хоть одного из многочисленных пассажиров не последовало.

Ник решил, либо они еще досыпают, либо никто не может похвастаться безупречным зрением, либо все проявили повальное равнодушие. Люди страдают близорукостью, дальнозоркостью, дальтонизмом и астигматизмом, слабой глазной реакцией на восприятие двигающейся действительности.

Но не до такой же степени?! Чтобы так не уважать себя!

И Ник с некоторым удивлением для себя констатировал этот факт, воспринял для себя, что люди с самыми серьезными дефектами зрения часто не носят очков, более того, считают себя прекрасно видящими!

Хотя, заметил он, мозг девушки в уголках рассудка что-то заподозрил, потому что она густо покраснела и несколько секунд хлопала ресницами. Глаза её сверкнули неодобрительным огнем, затем озлобленным, но тут же погасли, и безразличие поглотило её. Она недоуменно облизнулась, как бы пробуя чужую слюну на вкус, и с таким задумчивым видом доехала до своей остановки.

Ник ощутил, что испытал то азартное чувство охотника, которое появляется при виде загнанной добычи.

ГЛАВА 2

“Карамболина! Карамболетта!

Дитя веселья и мечты!”

“Десять девушек побывали уже в моих сетях, другие ждут своей участи”.

В момент размышлений Ник услышал, что его кто-то окликнул:

– Привет, Ник! А я думал, что ты превратился в вечного странника.

Ник не сразу вспомнил знакомый голос, поэтому не обратил внимания на парня, голову которого украшала остроконечная стального цвета шляпа, вальяжно сдвинутая на бок и на лоб, видимо писк моды в отсутствие Ника на Земле. Зато открытая часть прически была необычна: над полукружьями длинных бровей вились откровенно девичьи длинные каштановые пряди, они спадали с лица и струились на ветру.

– О, слона то я и не приметил в посудной лавке! – отреагировал Ник.

– Почему в посудной лавке? – парень не терял веселое настроение.

– Есть за что! – Вот Нику было не до смеха от неприятных воспоминаний.

– И где же ты был?

– На планете Дунга!

– Фигаро – здесь! Фигаро – там! – хохотнул Ив Чепурной, однокурсник по университету, обнимая Ника.

Они зашли в маленькое кафе. Там было полутемно и нешумно. Между тесно поставленными столиками оставались лишь узенькие проходы. Мерцали дрожащие огоньки свечей.

– Знаешь, Ив, – заметил Ник, – Хочу по прошествии лет нашей разлуки разобраться в одном вопросе.

– Ну, задавай.

– Мы вместе на кафедрах протирали штаны. Дух товарищества, апофеоз окрыленности, время надежды и перемен, характерные молодости. Чего ради понадобилось всем и мне, в том числе, участвовать в твоих набивавших оскомину эскападах, а потом в деканатах страдать от их последствий и разруливать их?

– И ради чего? – опешил Ив.

– Потворство твоему развивающемуся наполеоновскому тщеславию.

– Когда оно у меня было?

– На последнем курсе оно стало преобладающим диктатом.

– Ты что-то путаешь.

– Нажми на кнопку своей памяти. Ты подавлял нас, мы были пешками, были загипнотизированы твоим авторитетом, и ты манипулировал нами как хотел.

Ник был широкоплеч и меньше ростом, чем Ив, который вполне заслуживал определения “красивого мужчины”. Тем не менее, Ив выглядел гораздо взрослее Ника, хотя они были одногодками.

– Я прекрасно помню те вечера – это была наша студенческая солидарность! – отмежевался Ив.

Воспоминания о долгой дружбе и об университетских проделках заставили их громко хохотать. Возможно, улыбающиеся лица и хорошее расположение духа придавали им, не иначе, юношеский вид.

– Однажды, из-за тебя, нас отправили в полицейский околоток за нарушение ночной тишины, затронувшее спокойствие граждан, – напомнил Ник.

– Неужели, всё это было словно вчера? – изумленно вздохнул Ив.

Еще больший хохот раздался из-за их стола, когда они узнали друг о друге, что остаются до сих пор холостяками, тогда как не было недостатка в девушках, желавших покорить их сердца.

Разговор о происходящих событиях перешел на откровенность.

– Есть некая проблема, – сказал Ник, как бы, равнодушно пытаясь сдержать в себе обеспокоенность и смятение чувств.

– И какая? – спросил Ив, увидев, что лицо друга выражало панику и сожаление.

– Скажи, почему люди любят целоваться? – с места в карьер спросил Ник. – Какова роль поцелуя в жизни человека?

Ив улыбнулся.

– Люди чмокаются, иногда и взасос, и находят в этом что-то интересное, приятное для себя. Один чмок говорит о любви больше, чем тысяча слов и досужих слухов.

– А если ничего общего с любовью?

– Кажется, вопрос неспроста. По себе судишь?

– А ты?