Женщины принца Сигваля

Он толкается в ней, сначала легонько, потом почти резко, и снова, и это так невозможно хорошо. Чувствовать его, быть с ним. Когда он с ней — весь мир перестает существовать. И она полностью отдается этому движению, этому чувству, выгибаясь, двигаясь навстречу, обхватывая его ногами, еще больше толкая в себя. Он ей нужен. Весь. Без остатка. До глухих безумных стонов, до прокушенных губ. Еще больше. Так, что не хватает дыхания.

Сколько у них было таких безумных ночей? В придорожных трактирах, походных палатках, и даже как-то на конюшне — быстро и горячо, прямо стоя, когда он прижал ее к стене… словно они пытались украсть у судьбы свое счастье, боялись не успеть.

И, порой, она чувствовала себя не благородной принцессой и законной женой, а любовницей, легкомысленной девчонкой, ищущей простой плотской любви, маленькой шлюшкой, чего уж там… Особенно где-то на привалах, беззастенчиво сидя у Сигваля на коленях, когда он обнимал и ласкал ее, целовал и шептал всякую чушь на ушко. Но здесь не дворец и все свои. Они поймут правильно. Рядом с Сигвалем невозможно иначе. Невозможно быть благовоспитанной и благочестивой… Зачем? Ей просто хорошо с ним.

Остатки своего благочестия Оливия похоронила, когда в постели она, повинуясь внезапному порыву, попыталась завалить Сигваля на бок, и он легко поддался ей, и даже перекатился на спину, так, что она оказалась сверху. И немного качнула бедрами, устраиваясь на нем, прислушиваясь к своим ощущениям. Ей понравилось. Она могла сама двигаться на нем так, как ей хочется — быстрее, медленнее, глубже… Не то, чтобы Сигваль делал что-то неправильно, наоборот, но просто немного свободы… неожиданно для нее. Чувствовать, что она тоже имеет право делать так, как хочет сама, для собственного удовольствия. Да, ей понравилось. И ему нравилось совершенно точно, а значит, все правильно. Его пальцы гладили ее живот, ее бедра, подхватывая и помогая держать ритм.

С ним она может делать все, что захочет. Не боясь и не стесняясь. Всегда. Он поддержит…

Кружится голова.

Но все теперь — словно в последний раз. На грани отчаянья. За всю тихую ночь, за всю жизнь. Никто не знает — обнимет ли она его снова.

Страшно.

И невозможно хорошо. Так, что темнеет в глазах. До накатившей горячей волны, что кажется, сейчас снесет напрочь… И сносит.

Немного вздохнуть… Немного немеют ноги… Сердце колотится так, что вот-вот выпрыгнет, но в теле уже такая блаженная слабость…

Сейчас… еще… еще чуть-чуть, и у нее почти найдутся силы отпустить.

Сейчас он отпустит ее, вылезет из кровати, встанет. Там холодно… Оденется. Еще раз вернется к ней, чтобы поцеловать напоследок.

И уйдет.

А она будет ждать.

Это, наверно, единственный на свете человек, который ей действительно нужен. И она ему нужна, без сомнений, не как принцесса, не как средство достижения цели, а просто сама по себе, как любимая женщина. Человек, с которым она может расслабиться, не притворяться, не играть роли, смеяться и плакать, если хочет этого. С которым она может быть честной. Рядом с которым у нее хватает сил быть честной даже с самой собой. Иногда его непросто принять, но ему легко довериться. В его преданности невозможно сомневаться.

Сейчас он уйдет…

Он убьет ее сестру, возможно, ее отца. Он сожжет ее город. У него нет выбора, но разве от этого легче?

Сможет ли Оливия жить с этим? Сможет ли принять его назад.

…и глядя на его широкую спину, глядя, как он одевается…

Только вернись, пожалуйста! Вернись живой.

40. Эйдис, братская дурь

Он повзрослел.

Последний раз Эйдис видела его весной, совсем недавно. И что-то изменилось в нем. Разворот плеч, наклон головы, взгляд. Едва уловимо. Но взгляд — особенно.

Матерый волк.

Эйдис встала лагерем у Луржа, рядом с мужем, Генрихом, но чуть в стороне. У нее свои люди и свои интересы. Сигваль приехал к ней. С ним, в качестве сопровождения и охраны — десять человек. Когда Эйдис увидела их…

В прошлый раз, когда Сигваль приезжал в Делар, решать дела, с ним были друзья — надежные и проверенные люди, профессионалы. Сейчас — отбросы, этого нельзя не заметить. Ни дисциплины, ни понимания, зачем они здесь. Мясо. Где Эсхейд? Где Юн? Ник? Впрочем, Ника он убил, Ник предал его. Остальные? Где хоть кто-то, на чей меч в трудную минуту можно положиться? Они даже не рыцари. Наемники. Судя по всему — дешевые наемники.

— Здравствуй, сестренка! — Сигваль спрыгивает с коня, ухмыляется.

— Твои дела настолько плохи, мой маленький братец? — спрашивает Эйдис, кивает на его людей.

Сигваль смеется, оценив.

— Я знал, что тебе понравится! Сам выбирал. Орлы!

— Мясо, — говорит Эйдис.

Сигваль пожимает плечами, ему весело.

— Все зависит от целей, Диса. Ты предпочитаешь овощи?

Клоун.

— Ты ведь приехал по делу, Сиг? Тебе нужна моя помощь?

— Нужна, — соглашается он. — Ты пригласишь меня в свой шатер, уединиться? Или тоже предпочитаешь удовлетворить мои потребности прямо при всех?

Намекает на Каролине?

Стоит, такой довольный, заткнув большие пальцы под ремень, разглядывая ее.