Женщины принца Сигваля

На ней платье, тонкая кружевная сорочка, панталоны и еще чулки. Есть что снять. Еще несколько попыток. Только он все еще обнимает ее.

— Попробуем, — соглашается Сигваль.

— Отпустишь?

— Хм-м… — он прижимает ее к себе, задумчиво поглаживая спину. — Сейчас отпущу.

— Только не подглядывай!

Он очень честно мотает головой. Не подглядывает.

И, все же, отпускает.

Она отходит дальше, почти на другой конец зала.

— Лови!

Он поворачивается и идет в ее сторону, безошибочно. Она пытается отойти, отбежать, но он поворачивает за ней. Не торопясь. Давая ей чуть-чуть свободы, но оттесняя к стене. А потом ловит, рывком, почти зажав в угол. Ловко и точно, только под конец — чуть не завалив в броске кресло, подвернувшееся на пути.

Ловит. Обнимает. Целует ее.

Это неожиданно весело. Игра в жмурки.

Сердце бешено колотится.

— Ты видишь меня!

— Нет, — говорит он. — Я тебя слышу.

Снимает с нее платье, так умело… Отбрасывает в сторону.

И как-то, словно невзначай, пытается даже пойти дальше, отвлекая, целуя в шею…

— Нет-нет-нет! — смеется Оливия. — Остальное потом. Повернись к стене и дай мне отойти.

Он послушно отпускает, поворачивается.

Она обнимает его сзади — не может удержаться… и щекой к его спине…

— Сейчас… — говорит шепотом.

Усилие над собой — чтобы убежать.

И все же — шаг назад. И еще шаг.

Теперь, без платья, выходит действительно тише.

Сигваль ждет. Нужен сигнал.

Она расправляет плетку. Резкий замах… и щелкает в воздухе.

Он выпрямляется. Прислушиваясь. Всем телом показывая заинтересованность.

Мышцы под кожей медленно перекатываются — это завораживает.

Хорошо. Чего она стесняется, в самом деле? Она не сильно… Плетка, конечно, коротковата, далеко не отойдешь… Все равно у нее пара шагов форы.

И следующим взмахом — ему по спине, у лопатки. Задевает легонько, самым концом.

Он вытягивается.

А она бросается бежать.

— Лови!

Сорочка свободная, чуть ниже колен, и бегать в ней куда удобнее, чем в платье. Только смешно — тихо не выходит. Зато на бегу Оливия даже умудряется перепрыгнуть через невысокий столик. А вот Сигваль, не видя, налетает на него, чуть не падает, но быстро успевает сориентироваться и удержаться… схватившись за ушибленную ногу… ничего… он шипит сквозь зубы и смеется.

Она замирает неподвижно. Задерживая дыхание.

Он замирает тоже. Выпрямляется. Прислушивается.

И тихо-тихо, на носочках, изо всех сил стараясь не шуметь, Оливия обходит его по дуге.

Слышит?

Можно поспорить — он слышит ее. Чувствует где она. Ждет. Ему интересно, что она будет делать.

И он так невероятно хорош. И сейчас — особенно.

Что в нем? И не сказать ведь, что как-то особенно красив, и изящества никакого. Но в нем, без всяких сомнений, видна сила и уверенность, скупая точность движений — только необходимое, не напоказ. От него невозможно отвести взгляд. Ее Сигваль. Для нее.

Он ждет. «Давай!»

Плетка…

Поиграем?

Замахивается. Удар. Снова легонько, самым краем.

Сигваль чуть поводит плечом, фыркает так снисходительно, едва ли не презрительно к ее жалким попыткам. Словно говоря — давай уж, если начала. Он не сходит с места, не двигается.

Хорошо. У него и так спина в шрамах, она ничего нового…

Оливия чуть прикусывает губу, собираясь с духом.

И с размаху. Он вздрагивает чуть-чуть, с шумом втягивает носом воздух. На плече остается розовый след.

Еще?

И еще один. Выходит даже сильнее.

— Догоняй! — требует Оливия.

Он резким прыжком разворачивается за ней, и она бежит. Едва успевает.

Они носятся по залу с визгом, смехом и грохотом, снося все на своем пути. Словно дети. Почему-то кажется, это должно быть не так. Серьезнее, что ли. Больше страсти, а не вот этого вот всего.

Но страсть оглушительной волной накрывает, когда Сигваль ловит, прижимая ее к стене. Держит. Не вырваться, не убежать. Она в его руках. И его руки обжигают огнем, даже через сорочку. Невозможно терпеть… Оливия выгибается, прильнув к нему, почти повиснув на его шее, неровно дыша. Уже почти готова сдаться сразу. Сейчас…

— Что у тебя под сорочкой? — шепотом спрашивает Сигваль. — Снимай.

И не дожидаясь, сам лезет стаскивать с нее панталоны.

Его пальцы на ее бедрах… Он опускается на колени перед ней. Неторопливо, с чувством… гладит ее…

— И поцелуй, — говорит тихо.

Он целует ее там… под сорочкой… между ног. И это так неожиданно сейчас, и так волнующе. Еще немного, и у нее подогнутся колени, она и так едва держится… пытается схватиться хоть за что-то — за стену, за его плечи.

Но он вдруг поднимается на ноги и отступает назад.

— Будешь убегать?

Довольный.

Едва не облизывается.

Она, почти с обидой, толкает его ладонями в грудь.

— Это слишком легко!

Он смеется.

Легко. Она же видела, как он дерется, какая у него реакция, как он спиной чувствует опасность, и успевает… Хихикающую и топающую Оливию с закрытыми глазами ему ловить не сложнее, чем с открытыми.

— Хочешь, можно и правда заткнуть мне уши. Тут есть хорошие свечи — взять теплого воска, размять пальцами, скатать шарики. И я не буду слышать тебя. Правда это тебе не поможет. Осталось совсем немного одежды, и ты моя… Или хочешь сдаться сразу?

Ну уж нет!

Не так быстро. Мало. Она хочет еще.

— Не видя и не слыша — как ты поймаешь?