Женщины-суфии

Обычно Рабия молилась всю ночь, позволяя себе лишь немного забыться перед восходом солнца, пока свет не забрезжит у горизонта. Затем она поднималась и, охваченная глубочайшим страхом, произносила: «О душа, сколь долго будешь ты засыпать и просыпаться? Время близко, когда заснёшь ты столь надолго, что лишь труба Воскрешения призовёт тебя к пробуждению».

Таким был уклад её жизни до самой смерти – в стремлении поддерживать ночные бдения, если только не возникало дела, которое бы ей помешало.

В этой же работе Ибн Джаузи приводит рассказ Абдуллы ибн Исы о его встрече с Рабией:

Когда я вошёл в дом Рабии, я заметил, что лицо её источает яркое сияние от непрестанного плача. Рядом с нею сидел человек, повторяя наизусть коранический стих об огне ада, услышав который, она залилась слезами, затем вскрикнула и потеряла сознание.

В другой раз, когда мы вошли к ней, она сидела на циновке, сплетенной из тростника. Человек рядом с ней наставлял её в чем-то, а слёзы дождём лились из ее глаз на дырявую циновку. Во внезапном возбуждении она вскрикнула. Тогда мы все поднялись и вышли.

Абд ар-Рауф Мунави в Табакат аль-аулия (Чины святых) также отмечал, что Рабия была «крайне богобоязненной».

Хасан аль-Басри даёт следующее описание её образа жизни:

Во всём доме я увидел лишь кувшин с отбитым горлышком, который она использовала при совершении омовений и для питья, кирпич, который служил вместо подушки, и плетёную циновку из тростника, на которой она молилась. Кроме этого не было ничего. То, что люди ей дарили, она не брала, говоря: «У меня нет нужды в мирском».

Мунави пишет в Табакат аль-аулия, что «Рабия до такой степени стыдилась Бога, что за сорок лет ни разу не подняла голову к небесам».

Рабия в преклонном возрасте

Ибн Джаузи в Сифат ас-сафват передаёт следующий рассказ Мухаммада Ибн Амра:

Когда я познакомился с Рабией, она была пожилой женщиной восьмидесяти лет, хрупкой, как высохшая кожа. Казалось, если вы дотронетесь до неё, она рассыплется. В её доме я увидел лишь изношенную тростниковую циновку и вешалку для одежды из персидского тростника, которая была шириной в два метра. Кровля её дома состояла просто из веток. Здесь был также кувшин для воды и немного овечьей шерсти возле постели и места для молитвы. Рядом с ними лежала тростниковая циновка, на которой она поместила свой саван. Когда упоминали о смерти, она начинала трепетать, охватываемая сильной дрожью. Рассказывают, что целая лужа слёз оставалась на том месте, где она простиралась для молитвы.

В своих «Житиях святых» Аттар пишет о духовной щедрости Рабии: