Женщины Цезаря

Цезарь положил это длинное письмо, подпер рукой подбородок и задумался. Он с удовольствием прочитал убогую прозу Помпея и все его непроизвольные отступления. Помпей писал так, как говорил, впечатление создавалось такое, словно он сам присутствовал в комнате. Чего никогда не возникало при ознакомлении с отшлифованными посланиями Сенату, которые за Помпея строчил Варрон.

Когда Цезарь впервые увидел Помпея в тот памятный день, когда пиценский толстосум явился в дом тети Юлии просить руки Муции Терции, Помпей Цезарю очень не понравился. И он, наверное, так и не подобрел бы к этому человеку. Но годы смягчили его отношение. Цезарь понял, что теперь испытывает к Помпею больше симпатии, нежели антипатии. Да, конечно, достойны сожаления его тщеславие и невоспитанность, его открытое пренебрежение законом. Тем не менее Помпей — чрезвычайно одаренный человек. Он и раньше мало ошибался, а чем старше становится, тем правильнее действует. Конечно, Красc ненавидит его, в этом заключается трудность. И Цезарю приходится как-то лавировать между ними.

Тит Лабиен. Жестокий и бесчеловечный. Высокий, мускулистый, курчавый, нос крючком, цепкий взгляд черных глаз. Отличный наездник. Вопрос о том, кем же был его дальний предок, сбивал с толку всех римлян, не только Цезаря. Слышали даже, как Помпей рассказывал, будто Мормолика выкрала новорожденного ребенка из колыбели и заменила его одним из своих детей, чтобы дьяволенка воспитали как наследника Тита Лабиена. Лабиен сообщил Помпею, как хорошо он ладил с Цезарем в те давние дни. Интересно, что он рассказал об этом. Впрочем, это было правдой. Два прирожденных наездника, они часто ездили верхом в окрестностях Тарса и вели бесконечные беседы о тактике кавалерии в бою. Но Цезарь не мог заставить себя почувствовать к нему симпатию, несмотря на неоспоримый ум этого человека. Лабиена можно было использовать, но доверять ему — никогда.

Цезарь хорошо понимал, почему Помпей беспокоился о судьбе Лабиена. Настолько беспокоился, что записал Цезаря в список своих сторонников. Новая коллегия трибунов представляла собой странную смесь независимых индивидуумов. Вероятно, каждый начнет тянуть в свою сторону и накладывать вето на мнение другого. Хотя в одном отношении Помпей ошибался. Если бы Цезарь планировал создать собственный ассортимент ручных плебейских трибунов, то Лабиена лучше было бы оставить на тот год, когда Помпей поднимет вопрос о землях для своих солдат. Все известное Цезарю о Метелле Непоте говорило о том, что тот — слишком Цецилий, в нем нет необходимого стального стержня. Вряд ли он справится с вопросом о солдатской земле. А вот вспыльчивый пиценец — пусть без предков, без состояния, — добился бы больших результатов в подобном деле.

Муция Терция. Вдова Мария-младшего, жена Помпея Великого, мать детей Помпея, мальчика, девочки и еще мальчика. Почему Цезарь до сих пор не соблазнил ее? Вероятно, потому, что он все еще относился к ней так, как к жене Бибула, Домиции. Перспектива наставить рога Помпею была так соблазнительна, что он все время откладывал это событие. Домиция (кузина зятя Катона, Агенобарба) осталась уже в прошлом, хотя Бибул еще не знал об этом. Но узнает! Вот забавно! Только… действительно ли хотел Цезарь подложить свинью Помпею? Цезарь знал, что тот никогда ему не простит подобного предательства. Помпей может понадобиться Цезарю, как и он может понадобиться Помпею. Жаль. Из всех женщин, попавших в его список, Цезарь больше всех думал о Муции Терции. И то, что он нравится ей, он знал уже много лет. Сейчас… стоит ли? Вероятно, нет. Вероятно, нет. С большим сожалением Цезарь мысленно вычеркнул имя Муции Терции из своего списка.

И оказалось, что хорошо сделал. Когда год уже подходил к концу, Лабиен возвратился из своих поместий в Пицене и переехал в очень скромный дом, который недавно купил на Палатине. И на следующий же день кинулся к Цезарю — достаточно поздно, чтобы кто-нибудь оставшийся в квартире Аврелии мог вообразить, будто он — клиент Цезаря.

— Давай не будем разговаривать здесь, Тит Лабиен, — предложил Цезарь и повел его обратно к выходу. — У меня есть своя квартирка на этой же улице.

— А здесь неплохо, — похвалил Лабиен, усаживаясь в удобное кресло рядом со столиком, где стояло разбавленное водой вино.

— Намного тише, — ответил Цезарь, сидя в другом кресле.

Стола между ними не было. Цезарь не хотел, чтобы у этого человека создалось впечатление, будто они ведут чисто деловой разговор.

— Интересно, — заметил Цезарь, отпив воды, — почему Помпей не захотел, чтобы ты баллотировался через год?

— Потому что он не ожидал, что так долго пробудет на Востоке, — пояснил Лабиен. — Он действительно думал, что вернется домой к следующей весне, но потом решил, что не может покинуть Сирию до тех пор, пока не решен вопрос с евреями. Разве он не сообщил тебе об этом в письме?

Значит, Лабиену известно о письме! Цезарь усмехнулся.