Женщины Цезаря

— Если ты так возражаешь против закона, Марк Бибул, — крикнул Цезарь на первом contio в Трибутном собрании, — тогда скажи мне почему! Недостаточно просто стоять здесь и кричать, что ты против. Нужно объяснить этому законному собранию народа, против чего именно ты протестуешь! Я предлагаю шанс людям, у которых нет никакого шанса! Они получат землю, не доводя государство до банкротства, не обманывая, не принуждая к разорению старых землевладельцев! Но ты только твердишь: «Я против, я против, я против!» Скажи нам, почему?

— Я против, потому что это твой закон, Цезарь! Только поэтому! Все, что ты делаешь, — проклято, все твое — нечестиво, от демонов преисподней!

— Ты говоришь загадками, Марк Бибул! Будь точнее, отбрось эмоции. Скажи нам, почему ты отвергаешь столь необходимый закон! Пожалуйста, растолкуй: в чем заключается твоя критика?

— У меня нет критических замечаний, но все равно я против!

На Форуме присутствовали несколько тысяч, но воцарилась почти полная тишина. В толпе мелькали новые лица. Там были не только всадники и молодые люди из «Клуба Клодия» или завсегдатаи Форума. Помпей привел в Рим своих ветеранов, готовых как к голосованию, так и к драке — никто не знал, чем именно все закончится. Это были специально отобранные люди, по равному числу от тридцати одной сельской трибы, и поэтому очень ценные для голосования. Но и в драке они весьма пригодятся.

Цезарь повернулся к Бибулу и простер к нему руки, взывая:

— Марк Бибул, почему ты отвергаешь очень хороший и очень нужный закон? Неужели ты не найдешь в себе сил помочь народу, вместо того чтобы мешать ему? Неужели, глядя на эти лица, ты не видишь, что народ не отвергнет моего законопроекта? Этот закон нужен всему Риму! А ты собираешься наказать Рим только потому, что тебе не нравлюсь я? Ты караешь весь Рим из-за одного-единственного человека по имени Гай Юлий Цезарь? Разве это достойно консула? Разве это достойно Кальпурния Бибула?

— Да, это достойно Кальпурния Бибула! — выкрикнул с ростры младший консул. — Я — авгур, я вижу отродье преисподней, когда смотрю на него! Ты — злой демон, и все, что ты делаешь, — демонское! Ничего хорошего нельзя ждать от любого твоего закона! По этой причине я объявляю, что каждый комициальный день до конца этого года будет выходным, и ни одного собрания народа или плебса не произойдет!

Он приподнялся на цыпочки, вытянув вдоль тела руки, сжатые в кулаки. Массивные складки тоги, которые он держал на согнутой левой руке, стали распускаться.

— Я делаю это, так как знаю, что прав, прибегая к религиозному запрету! Ибо говорю тебе сейчас, Гай Юлий Цезарь: мне безразлично, что каждая душа во всей Италии, пребывающая во мраке невежества, хочет этого закона! Пока я консул, они его не получат!

Ненависть была настолько ощутимой, что присутствующие — из тех, кто не принадлежал к политической партии того или другого консула, — вздрогнули и украдкой просунули большой палец руки между средним и безымянным, а указательный и мизинец вытянули, как два рога, — знак, ограждающий от демонского глаза.

— Тритесь об него, как собаки! — кричал Бибул толпе. — Целуйте его, предлагайте ему себя! Если уж вы так хотите этого закона, тогда давайте, приступайте! Но пока я консул, вы никогда не получите его! Никогда, никогда, никогда!

Что тут началось! Шиканье, насмешки, крики, проклятия, свист. И это было так громогласно и ужасно, что Бибул собрал тогу на левую руку, повернулся и сошел с ростры. Но ушел он не очень далеко — только чтобы быть в безопасности. Он и его ликторы встали на ступени курии Гостилия и стали слушать.

И как по волшебству, ругань превратилась в приветственные крики, которые были слышны даже на Овощном рынке. Это Цезарь вывел на передний край ростры Помпея.

Великий Человек был в гневе. Гнев помог ему подобрать нужные слова и дал силу произнести их. То, что он сказал, не понравилось ни Бибулу, ни Катону, стоявшему рядом с ним.

— Гней Помпей Магн, окажешь ли ты мне поддержку против оппонентов этого закона? — громко крикнул Цезарь.

— Пусть только кто-нибудь посмеет обнажить меч против твоего закона, Гай Юлий Цезарь, и я подставлю свой щит! — так же громко ответил Помпей.

Затем на ростре появился Красc.

— Я, Марк Лициний Красc, заявляю, что это лучший закон из всех, что когда-либо принимался Римом! — гаркнул он. — Тем из вас, кто беспокоится о своей собственности, даю слово: ни один человек не лишится этой собственности! Напротив, все заинтересованные лица могут ожидать прибыли!

Потрясенный Катон повернулся к Бибулу.

— О боги, Марк Бибул, ты видишь то же, что вижу и я? — еле выговорил он.

— Эта тройка — вместе!

— Закон о земле — это вообще не Цезарь! Это Помпей! Мы не на того нападали!