Женщины у колодца

Лето прошло и двое молодых людей, считавшихся светочами в городе, Франк и Рейнерт, вернулись к своим занятиям. Они оба уехали на одном и том же пароходе.

Франк значительно опередил своего товарища в науках за летние месяцы и можно было сразу увидеть, как много он учился. Он накопил в своём мозгу массу различных филологических познаний, вкладывая их туда, одну крупицу за другой, без особых усилий и лишь тратя на это время и жизненную силу. Теперь он стоял на палубе судна, немного пожелтевший и худой, почти без мускулов, точно созданный для того, чтобы учиться всё больше и больше. Окружающая обстановка не приковывала его внимания, он тупо смотрел на работу матросов, ничего не умея делать сам, своими собственными руками, а кочегаров он находил невероятно грязными. Конечно, он не мог грузить в трюм бочки и ящики, не для того он находился здесь, но он мог заглядывать в словари и знал столько священных грамматических правил! Можно ли было сравнивать его с грубыми матросами!

На пароходе он встретил своего товарища со школьной скамьи, Тот выскочил из машинного отделения, полуодетый, с потным лицом и расстёгнутой на груди рубашкой.

— Здравствуй! — сказал он, кивнув Франку.

— Здравствуй! — отвечал Франк, стараясь припомнить его. — Ты здесь?

— Да, — отвечал тот. — Разве ты не знал? Я кочегар. А как поживает Абель? Хорошо?

— Абель? Кажется.

Кочегар хотел возобновить школьные воспоминания и говорил Франку: «Знаешь ли? Помнишь ли об этом?». Когда он смеялся, то его белые зубы сверкали и он совсем не думал о том, что он так грязен. Он стоял прямо на сквозном ветру и не замечал этого. Франк несколько раз отодвигался в сторону, говоря:

— Здесь очень дует!

— Дома у тебя всё благополучно, сёстры здоровы?

— Кажется.

— Ха, ха, ха, можно, пожалуй, подумать, что ты не из дома едешь! И как странно, что ты не знал, что я здесь служу? Сёстры твои ведь знают это.

— У меня так много занятий, — отвечал уклончиво Франк.

— А помнишь ты, как мы разбили окна и как раз в это время пришёл директор?

— Нет, это было так давно, — сказал Франк, который уже был так далёк от всего этого.

Товарищ его заметил, что Франк очень учён и попробовал заговорить с ним о его собственных делах.

— Ты хочешь опять вернуться в университет? — спросил он.

— Само собою разумеется.

— Ах, Боже мой! И далеко ты ушёл? Скоро ты будешь пастором?

— Пастором? — улыбнулся Франк. — Нет, конечно нет!

— А что же?

— Я изучаю языки.

— А, языки всего мира? Ну, это тоже не пустяк. Все языки всего мира, как начальник школы? Но Рейнерт будет пастором?

— Нет, я не знаю.

— Как, ты не знаешь?

Франк неохотно ответил:

— Я не знаю, кем хочет быть Рейнерт.

— Я сегодня утром видел его, но он вероятно не узнал меня.

— Это возможно. Ты ведь такой чёрный.

— Во всяком случае, я с ним поздоровался, — сказал кочегар и принялся выгребать золу из топки и выбрасывать за борт.

Конечно, Рейнерт узнавал только тех, кого хотел узнать. Он едва узнавал Франка, который, однако, был его коллегой. Франк почти не видел его на пароходе. Рейнерт имел второе место, но постоянно вертелся на первом месте, а Франк занимал третье место, но был полон сознания, что он знает много языков. Ему было холодно и он всё старался разыскать себе тёплое местечко на палубе, когда пароход повертывался в другую сторону и ветер давал себя чувствовать сильнее. Франк решил, что, по приезде в Христианию, он первым делом купит себе пальто с бархатным воротником.

Он прошёл мимо курительного салона, заглянул туда и остановился в дверях. Поклонившись, он хотел уйти, но было неловко, потому что там сидели знакомые — адвокат Фредериксен, чистивший ногти перламутровым ножичком и болтавший с Рейнертом. Оба курили.

Франк не подошёл к ним ближе, но не хотел скрываться. С какой стати? Ведь его всё-таки знают и признают. Он заговорил с Рейнертом из дверей и сказал ему, что встретил здесь их прежнего школьного товарища.

— Он спрашивал про тебя, — прибавил Франк.

Рейнерт ничего не ответил. Он представился, как будто размышляет о чём-то.

— Он тут служит кочегаром, — продолжал Франк.

— Да? — ответил рассеянно Рейнерт.

— Кто это? — спросил адвокат, точно не зная о ком идёт речь.

— Один наш школьный товарищ, — отвечал Рейнерт. — Да, я очень радуюсь, что ещё раз увижу «Корневильские колокола»13, — сказал он, продолжая свой разговор с Фредериксеном.

— Я не видал этой пьесы, — отвечал адвокат.

— Клаузен в ней великолепна. Это все говорят.

— У меня так мало времени для театра и для цирка, — нарочно громко произнёс адвокат. — У меня моя работа в стортинге и, кроме того, я ведь председатель одной парламентской комиссии...

Франк понял, что ему тут нечего делать и пошёл дальше. Он снова отправился искать тёплое местечко и тихонько улыбался про себя. Он ведь знал больше языков, чем они оба вместе. Фредериксен же не знал ничего, кроме нескольких слов по-немецки. Это было всё.