Женщины у колодца

— Милая барышня, я говорю о нашем предварительном соглашении. Разве вы не помните? Это было на свадьбе вашей сестры. Я думаю, что мы были тогда единогласны.

— Да, разногласия между нами не было.

— Вот видите ли!

— Но ведь это вы придумали такое соглашение!

— Ну да, об этом я не буду спорить с вами. Я больше всего говорил, — это вы правы. Я дал вам своё обещание...

«Она немного представляется», — подумал Фредериксен, но чтобы быть более уверенным, кое-что выяснить и заставить её высказаться по поводу того, что бросилось ему в глаза, он решил продолжать. Эти художники, явившиеся в дом, пожалуй могут у него из-под носа выхватить девушку. Это было бы недопустимо и вот на это именно он хотел намекнуть в своём обращении к ней.

— Я положил к вашим ногам моё предложение и оно остаётся там лежать, — сказал он и вдруг прервал свою речь: — Гм! Кто это поёт там наверху?

— Это художники. У них на чердаке мастерская.

Адвокат засмеялся.

— Ах, эти молодые беззаботные парни! Они распевают и разрисовывают холст! О другом я не говорю, но ведь ваш зять происходит из образованного дома. Я был с его отцом в университете. А что же вышло с сыном? Такой ещё молодой человек и ему не за что ухватиться, он ничего по настоящему не знает, ничему не учился. О его товарище я совсем не стану говорить, но у вашего зятя уже с самого рождения могли существовать виды на будущее. Ну, конечно, он может иметь успех и продать кому-нибудь ту или другую картину. Я сам, позднее, что-нибудь куплю у него и попрошу вас сделать выбор.

— Что такое?

— Да, я это хочу сделать, — кивнул он с важностью. — Я хочу купить картину и просить вас выбрать её. Вы согласны?

— Вы доверяете это мне?

— Я буду доверять вам ещё гораздо более важные вещи со временем. Что же касается картин, то мы купим у него не одну картину, а две, это наше желание. Я теперь опять уезжаю в Христианию, на службу моего отечества. Наше соглашение пока остаётся, но когда придёт время, то я надеюсь, что мы будем одинакового мнения. Я твёрдо надеюсь на это.

Так было дело с соглашением. В сущности адвокат только один участвовал в деле. Он устроил это дело уже несколько месяцев тому назад и притом к полному своему удовлетворению. Но сегодня ему пришло в голову, что и другая сторона должна высказаться по этому поводу. Само собою разумеется, что она не будет противиться, он только должен спросить её, немного позондировать. Это было сделано. Конечно, она немного поломалась, но всё же дело кончилось тем, что она обещала купить картины для своего дома. С этим адвокат уехал на пароход.

И вот фрёкен Ольсен опять сидела одиноко и размышляла. Что обещала она этому человеку? Ничего, ровно ничего! Но она не отвергла его с первого же раза. Некоторые девушки никого не отвергают сразу, даже самый невозможный из претендентов всё-таки годится на то, чтобы занять их мысли в течение некоторого времени, и они держат его про запас. Фрёкен Ольсен не принадлежала к расчётливым и хитрым натурам, но во всяком случае, она хотела придержать этого человека. Всё же лучше было иметь его, как опору, нежели никого не иметь. Она становилась старше, сестра её была замужем и ей надо было подумать о будущем. Государственный советник ведь представляет нечто заслуживающее внимание. О6 этом можно подумать. Она, до сих пор, ни в чём не знала недостатка, неужели же теперь она будет чувствовать недостаток в поклонниках? Всего другого у ней было вдоволь и теперь есть даже государственный советник в запасе, если только он будет им! Само собою разумеется, что фрёкен Ольсен должна была сожалеть об отъезде адвоката.

Где же ещё жалели об его отсутствии? Может быть, в доме Оливера? Ну, это вряд ли. Оливер, конечно, радовался, что его несносный кредитор уехал из города. Да и Петре, вероятно, надоела постоянная беготня к адвокату. Наконец-то кончились её переговоры! Разумеется, она не могла испытывать никаких чувств к этому человеку, который так измучил её. О привязанности тут не могло быть и речи. Этого бы ещё недоставало! Во всяком случае, если у колодца и разговаривали об удивительной и безумной любви, то конец её наступил. Адвокату принадлежала кровля над головой Петры и чтобы сохранить эту крышу над собой, Петра должна была ходить к адвокату. Что ж тут удивительного? Она должна была разговаривать с ним об этом и Оливер ворчал иногда, что она никак не может кончить. Но разве она когда-нибудь наряжалась особенно для этих визитов, старалась быть красивее? Она надевала только новую рубашку под своё платье. Она получила как-то эти новые рубашки и хотела их носить теперь. Она была замужняя женщина и никакие попытки к сближению со стороны мужчин не могут производить на неё впечатления. Ведь несколько лет тому назад она дала Шельдрупу Ионсену пощёчину за нежное словечко, сказанное ей. Может ли она поступить иначе теперь, когда волосы у неё уже начали седеть на висках и она имеет взрослых детей?

Оливер, следовательно, не имел никаких причин не доверять ей. Он спросил её:

— Он, значит уехал?

— Да, — отвечала Петра. — Я бы хотела, чтобы он не возвращался никогда!