Женщины в его жизни

– Да, – согласился Зиги, насколько мог, спокойно.

Они вместе продолжали свой путь, каждый углубившись в раздумья о грядущем апокалипсисе, и спустя несколько секунд Зиги задумчиво пробурчал:

– Если Гитлер доконает Чемберлена и Британия решится-таки на войну, Франция вступит в нее на стороне Англии как ее всегдашняя союзница и участница Мюнхенского пакта.

– Вне всякого сомнения, – закивал головой Курт и почти неслышно, мягко выбранился перед тем, как воскликнуть: – Этот болван Чемберлен! Он вечно клюет на болтовню Гитлера о миролюбии – пустословие, которому грош цена. В Англии есть только один политик, который до конца понимает воинственные намерения Гитлера, его конечные цели и всеобщую ситуацию, и это – Уинстон Черчилль.

– Но, Курт, это же глас вопиющий. Никто к Черчиллю всерьез не прислушивается, – заметил Зигмунд.

– К сожалению. Очень и очень жаль, что не Черчилль премьер-министр. – Курт еще раз горестно вздохнул и торопливо продолжал: – Но вернемся к теме отъезда Урсулы. Я полагаю, не плохо бы ее отправить в конце следующей недели. Я хочу, Зиги, чтобы ты купил билеты на поезд до Парижа. И обратные тоже.

– Да, я это сделаю. А как же быть с въездными визами в Англию?

– Мы решили, что будет правдоподобнее, если Урсула повезет Максима во Францию якобы на отдых, для чего и нужны обратные билеты. Поэтому она, уезжая из Германии, не сможет иметь в паспорте въездную визу в Англию. В той же мере это относится к Максиму и Теодоре. Урсула сможет получить все нужные им документы в британском посольстве в Париже. Я все организовал, и ей выдадут въездные визы незамедлительно без всяких затруднений. Поддержка обеспечена.

Зигмунд кивнул.

– Курт, я бесконечно верю тебе во всем и еще раз благодарю за все, что ты для меня делаешь, и за твое доверие. Ведь ты рассказал мне о Канарисе. И я, конечно, понимаю необходимость сугубой секретности в том, что касается адмирала и его деятельности.

– Я знаю, что ты сохранишь все в тайне, и потом, мы столько лет дружим, что говорить о нашем взаимном доверии просто неуместно. Теперь нам, пожалуй, пора возвращаться в замок и присоединиться к Рейнхарду. По-моему, он поджидает Адама фон Тротта на ленч. Он остановился неподалеку у друзей. Ты ведь знаком с Адамом фон Тротт цу Зольцем, не так ли?

– Знаком, но не коротко. Я встречал его несколько раз с Рейнхардом. Они вместе учились в Оксфорде, да?

– Да. Адам ученик школы Роде.

– Он полунемец-полуамериканец, верно?

– Правильно. Между прочим, у него есть довольно знаменитый американский предок – Джон Джей, который стал первым председателем Верховного суда Соединенных Штатов. Он – его прапрадед. Джей также был государственным деятелем и дипломатом высокого ранга.

– Я этого не знал. Интересно будет еще раз повидаться с Адамом, – сказал Зигмунд. – Если я правильно помню, он из германского министерства иностранных дел.

14

Древний, причудливого вида замок стоял на невысоком холме. Его башни и башенки четко вырисовывались на фоне неба и поблескивали под яркими лучами солнца. Заиндевелая темная зелень соснового бора охватывала белокаменный дворец сзади, словно гигантское жабо. Ярко разодетые детишки играли на снегу под хрустально-прозрачным небом, напоминавшем синее отполированное стекло.

Такая сцена предстала взорам Зигмунда и Курта, когда они вынырнули из-под полога леса, где прогуливались и беседовали на протяжении последнего получаса. И сцена эта была столь умилительна в своей первозданной простоте и невинности, что оба невольно остановились и залюбовались ею, перенесясь в собственное детство. Они переглянулись, поняв, что в этот миг на них нахлынули одни и те же воспоминания.

Зиги негромко, как бы самому себе, сказал:

– Курт, с этими детьми ничего не должно случиться. Они не должны попасть ни в какую беду.

– Не попадут… если это хоть сколько-нибудь зависит от меня… – клятвенно заверил Курт.

Его собственные дети – тринадцатилетний Кристиан и девятилетняя Диана – в этот момент помогали Максиму лепить огромного снеговика, рядом с которым меньшой мальчуган выглядел еще меньше, что, впрочем, последнего, похоже, ни мало не беспокоило. Восьмилетняя Гретхен фон Тигаль толкала груженную снегом тачку к своей няне Ирмгард, собиравшей вместе с Тедди ледяной дом для Гретхен. Обе юные женщины старательно трудились, целиком поглощенные своим делом.

– Эгей! Ку-ку! – прокричал Курт. Он и Зигмунд помахали детворе, повернувшей к ним головы.

– Ку-ку-у! – дружно отозвались дети и няни, замахав руками и хохоча, но через секунду возвратились к прерванным занятиям.

– Они хотят все завершить до завтрака, – рассмеялся Зигмунд. – С тем чтобы мы могли прийти и восхититься их творчеством.

Курт тоже усмехнулся, они свернули влево на дорожку, что вела на холм к боковому крыльцу дворца; дорожка была недавно расчищена кем-то из садовников, так что теперь по ней можно было идти быстрым шагом.