Женщины в его жизни

– Его имя Вилли, и он долго в Палестине не пробыл. Оттуда переехал в Шанхай. И до сих пор там, но надеется когда-нибудь перебраться в Америку, – рассказывала Тедди. – Мы регулярно переписывались, и до Марка я даже не помышляла о другом мужчине. Но когда мы с Марком встретились, мы сразу влюбились друг в друга, и тогда я поняла, что должна написать Вилли и расторгнуть нашу неофициальную помолвку.

– И сердце у Вилли Герцога не разорвалось от горя?

Тедди с легкой усмешкой покачала головой.

– Нет, не разорвалось. Это известие даже принесло ему некоторое облегчение. Он ответил мне поздравлением и сообщил, что тоже встретил кого-то и ломал голову, как преподнести эту новость мне. Так что никаких разрывов сердца, и мы остались добрыми друзьями. Я полагаю, теперь Вилли уже женат.

– А ваша свадьба на когда назначена, Тедди? – поинтересовалась княжна и отпила глоток из рюмки.

– О, пока еще нет срока. Я не могу выходить замуж в отсутствие фрау и герра Вестхейм. Марк понимает, что мы должны подождать, пока я их не разыщу или же они дадут знать о себе. Я уверена, они это сделают.

Ирина Трубецкая выпрямилась в кресле, уставившись на Тедди. Она молча сидела и неотрывно смотрела на девушку. Лицо ее стало белым, как мел.

Тедди заметила внезапную перемену и спросила, заволновавшись:

– Что с вами? Вы не заболели? Вам дурно?

Княжна по-прежнему молчала, но затем наконец тихо проговорила:

– Нет. Сейчас пройдет. Минутку подожди… – Она поставила на ящик свою щербатую рюмку и заметила, что рука ее в этот момент тряслась. Сжав пальцы, чтобы не дрожали, она подалась вперед и опять устремила взор на Тедди.

Отвечая взглядом на пронзительный взгляд княжны, Тедди не могла про себя не отметить, что и без того потрясающей синевы глаза ее были сейчас синей, чем когда-либо, и необыкновенно красивы. И тут она заметила, что в них блестят слезы.

– Княжна Ирина, что с вами? В чем дело?

– Я не сказала тебе правды, – глухим голосом призналась Ирина. – Не то чтобы я тебе лгала, но была не до конца честна. – Она тряхнула головой, и на ее лице появилось выражение раскаяния. – Почему я ищу для себя самооправдания? Почему говорю, что не обманула тебя, если обманула? Обманула умолчанием.

– То есть… как? Что вы… хотите… этим сказать? – спросила Тедди, медленно выговаривая слова. Казалось, они застревают у нее в горле. Она наклонилась вперед и нахмурилась, изучая лицо княжны. И тут вдруг на нее накатило ощущение жуткого предчувствия, и сердце стало давать перебои.

– Я умолчала… – Ирина смолкла, глубоко вздохнула, и слова хлынули из нее потоком: – Я не сказала о Зигмунде и Урсуле то, что следовало сказать тебе вчера. Я несколько раз собиралась, но не хватило духу.

– Что?! – крикнула Тедди, голос ее взлетел чуть не до визга. – Говорите! Скажите же мне, говорите!

– Тедди, дорогая… Тедди… Тебе нечего искать их, и они тебя не найдут, хоть ты и уверена в том, что они это сделают. Ни Урсулы, ни Зигмунда среди беженцев, пытающихся вернуться в Берлин, нет. Не будет их и среди освобожденных узников лагерей, – потерянно сказала Ирина. – Они не вернутся. Никогда они не вернутся.

Княжна быстро встала и пересела на диван, обеими руками взяв Тедди за руку.

Губы у Тедди задрожали, глаза на побледневшем лице расширились. Она схватила Ирину за руку, заглянула в глубь ее глаз и произнесла сдавленным голосом:

– Они умерли? Урсула и Зигмунд Вестхейм погибли…

Княжна кивнула.

– Да, – шепотом подтвердила она и привлекла к себе Тедди, обняла и крепко прижала к себе, одной рукой придерживая за затылок ее голову.

Тедди дала волю рыданиям.

– Я знала, да, да… в глубине души знала. По-моему, всегда это знала, – лепетала она сквозь всхлипы, давясь словами. – Я всегда так за них боялась. У них был один шанс на миллион. Я знала, что им не проскочить… но была не в силах допустить это.

Ирина баюкала Тедди, как дитя, и пыталась утешить, унять ее горе; обе женщины прильнули друг к другу. Но в какой-то миг Тедди отпрянула от Ирины и закричала:

– О Господи, ну почему они? Почему должны были именно они?

Ирина Трубецкая покачала головой. У нее не было ответа на эти вопросы ни для Тедди, ни для себя.

Рыдания обеих женщин мало-помалу стихали. Они выпустили друг друга из объятий и утерли глаза.

– Где они… скончались? – уже спокойно спросила Тедди.

Одной рукой Ирина вытирала мокрые щеки.

– Зигмунд умер в Бухенвальде. В сорок втором году.

– Вы уверены?

Княжна кивнула.

– Это узнал Курт фон Виттинген. Каким-то образом через заводы Круппа в Эссене… группа заключенных из Бухенвальда была направлена в крупповский лагерь рабов. В основном это были женщины. Одна из них, польская графиня, знала Зиги по Берлину. Она видела его в Бухенвальде и поведала о его казни. Его расстреляли. – Глаза Ирины опять налились слезами, и она приложила руку ко рту, сдерживая рыдания. Чуть погодя она смогла говорить дальше: – Курт все время имел возможность разузнавать обо всем, но далеко не каждый раз мог что-либо делать для облегчения участи несчастных. Это ему удавалось лишь иногда.

Тедди сдержала слезы.