Женщины в его жизни

– Анастасия не захотела от Максима ничего, кроме денег, которых ей хватало бы на комфортную жизнь. Ни его шикарных особняков, ни яхты. Видишь ли, она развелась с ним не потому, что возненавидела его. Она развелась с ним из-за того, что чересчур сильно его любила, и потому вовсе не хотела содрать с него шкуру живьем. Конечно, любовь ее малость чокнутая и жадная. Анастасия всю свою жизнь выстроила вокруг него, сделала его сутью своей жизни и ее концом, центром своего бытия. – Корешок поморщился, грустно качая головой: – Так не годится. Ни для кого. В конце концов она поняла это и оставила его, в некотором смысле спасая себя.

– Но Максим, должно быть, ее любил. Она же наверняка это знала, – заметила Камилла.

– Знала. Но все-таки она не могла приспособиться к его жизни, к его бизнесу, к его распорядку. Он не тот, кто отсиживает с девяти до пяти, и никогда таким не был. Если он за что-то берется, то выкладывается, делает свое дело с азартом, с блеском…

– Для чего ему это? Почему он продолжает приобретать компанию за компанией, бесконечно расширяя свой бизнес?

– По натуре он создатель империй, основоположник династий. И не может он жить наперекор своему естеству, Камилла. Он и в этом блистателен, как я только что сказал.

– Но ведь наверняка теперь он достаточно богат. Он же мультимиллионер.

Корешок улыбнулся:

– Дело абсолютно не в деньгах. Дело в его потребности создавать, в ощущении того, что все вокруг подвластно тебе. Удовольствие в то и дело возникающих головоломных проблемах, в их решении. Ты пойми, это же все равно, что спросить у альпиниста, почему он хочет влезть на Эверест.

– И почему же он хочет?

– Потому что туда надо лезть. Покорять. Максиму тоже надо покорять.

– А разве Анастасия этого не понимала? – тихо спросила Камилла, приподняв бровь.

– Думаю, что понимала. Но от понимания ничуть не легче. Во всяком случае, для нее. Я всегда чувствовал, что у нее слишком хрупкая психика. По-моему, женщина, если захочет подладиться под жизнь Максима, должна быть не совсем без норова. – Помедлив, он добавил: – Ты смогла бы. Подладиться смогла бы.

– Так, по-твоему, я с норовом?! – воскликнула она с вызывающим видом.

– Молю Бога об этом! Да, в тебе есть некоторая норовистость, Камилла, в воде не тонешь, в огне не горишь. Ты только пойми меня правильно. Когда я говорю «норовистость», я имею в виду умение противостоять, силу, волю и несгибаемость. Не путай слово «нрав» со словом «вздорность». Большая разница. Женщина, у которой есть чуточку норова, может быть и эмоциональной, и тонко чувствующей, и мягкой, и любящей. Все это такие вещи, которых у тебя…

– Спасибо тебе, Корешок, на добром слове.

Он улыбнулся:

– А вот у вздорной женщины подлинные чувства напрочь отсутствуют. Ее участь – капризы.

– По твоим словам получается, что Анастасия была недостаточно стойкой, чтобы сдержать натиск бизнеса на жизнь Максима?

– Именно, если учесть, что он полностью отдается делу. Но это было бы еще полбеды. Как тебе, возможно, известно, перед самым разводом у Анастасии случился нервный срыв, но теперь ей уже намного лучше, она делает грандиозные успехи.

– Он говорил, они – друзья…

– Да. Она по-прежнему его любит, целует его следы и все такое… Но это дружба на расстоянии вытянутой руки. И это единственный способ для нее держаться в рамках, при той любви, какая у нее к нему… Я уверен, что у нее нет желания еще раз подвергать себя испытанию его стилем жизни.

Камилла кивнула, продолжая молчать. Ее подмывало спросить у Корешка, продолжает ли Максим любить Анастасию, но она придержала язык. Она предпочитала не знать о его чувствах к бывшей жене.

Неожиданно в бар вошел Дэвид Мейнс.

– Доброе утро! Доброе утро! – воскликнул он и тем самым прекратил дальнейшие разговоры об Анастасии.

– Чертовски жаркое утро, – сказал Дэвид, отдуваясь. – Испепеляющее. Не возражаете, если я к вам подсяду на чашечку кофе? Или у вас приват-беседа?

– Да ничего подобного, – возразила Камилла и сразу встала. Она направилась к буфету налить кофе для Дэвида. Поставила чашку на стол рядом с ним.

– Спасибо, дорогая, – поблагодарил он.

– Как продвигается сценарий? – полюбопытствовал Корешок.

Дэвид поднял большие пальцы на обеих руках:

– Просто колоссально. Я сделал открытие: мне нравится писать на яхте. Полная и блестящая изоляция, ничто не отвлекает.

В этот момент в проеме двери появился Максим с пачкой бумаг в руках. Прислонился с равнодушным видом к косяку:

– Всем доброе утро. Я должен несколько часов поработать, но, прежде чем исчезнуть, хочу чтобы вы знали: я прикидываю, как увеличить наше плавание еще на десять дней. Кто за?

И хотя обращался он ко всем, его блестящие темные глаза смотрели на Камиллу.

– Я, дорогой мой, – сразу ответила она с милой улыбкой.

– Пиши меня, шкипер, – сказал Дэвид.

– Идея – блеск, Граф! – воскликнул Корешок. – Нам с Марцией затея по душе.

Максим расплылся в довольной улыбке:

– Лейны и Тернеры снимаются завтра, как планировалось. Им лететь обратно в Лондон и в Штаты. Так что остаемся мы впятером.

54