Наиболее успешные женские организации постсоветской эпохи часто имели мало общего с феминизмом. Важнейшей из них оставался Комитет солдатских матерей, значительно расширившийся после распада Советского Союза. Работая в условиях крайней нужды, он продолжал отстаивать права солдат и играл ведущую роль в акциях протеста против войны в Чечне. Эти усилия принесли комитету номинацию на Нобелевскую премию мира в 1996 году, и в том же году он получил премию «За достойную жизнь», она же «Альтернативная Нобелевка» — за «смелую и достойную подражания инициативу» в защиту человеческих прав русских и чеченцев, против милитаризма и насилия[343]
.Присутствие женских групп на политической арене, новые возможности для зарубежных поездок и контактов, наряду с распространением новых моделей женского поведения, были островками надежды в экономической и культурной среде, во многих других отношениях угнетающей. Женские организации оказывали поддержку и поднимали вопросы, в советское время остававшиеся запретными. Они дали женщинам возможность не оставаться пассивными жертвами происходящих в обществе изменений, а активно формировать их. Женщины открывали приюты для женщин, подвергавшихся побоям, консультировали жертв изнасилования, обучали женщин работе с компьютером и другим навыкам, чтобы помочь им выжить в условиях новой экономики. Центры гендерных и женских исследований изучали вопросы, связанные с женщинами; молодые ученые начали исследовать те сферы женского опыта, которым до сих пор не уделяли внимания. Шире распространялось сотрудничество с зарубежными учеными. Писательницы экспериментировали с новыми формами выражения. Конец монополии государства на СМИ стал и концом его монополии на женские образы. Женщины-художницы, кинорежиссеры, журналистки, телеведущие и писательницы, начавшие играть более заметную, чем прежде, роль, в изобилии представляли публике разнообразные образы женщин: «…в отличие от унифицированных „идеальных матерей и работниц“ советского периода, сейчас у нас имеется множество мужских и женских типов» [Pilkington 1996: 16].
Эти новые образы, усложняющие и обогащающие представление о том, что значит быть женщиной, предлагающие альтернативы эссенциалистским представлениям о женственности, оставшимся с позднесоветской эпохи, выглядят очень обнадеживающе.
Однако эссенциалистские идеи по-прежнему сильны. Одна из ярких сторон парадокса советского наследия — ярко выраженный гендерный характер реакционного отката. Отвергнув «эмансипацию», о которой трубил сталинизм, многие постсоветские россияне приняли противопоставленную ей идеологию семейного счастья. Эти идеи, представлявшие собой смесь советских и дореволюционных гендерных дискурсов, прочно сросшихся с мечтами о национальном возрождении, обрели новую жизнь в вакууме, оставшемся после падения коммунизма.
Рекомендуемая литература
Gender, State and Society in Soviet and Post-Soviet Russia / ed.
Perestroika and Soviet Women / ed.
Post-Soviet Women: From the Baltic to Central Asia / ed.
Present Imperfect: Stories by Russian Women / ed.
Библиография
Аксаков 1991 — Аксаков С. Т. Семейная хроника. М.: Художественная литература, 1991.
Алексиевич 1988 — Алексиевич С. А. У войны не женское лицо. М.: Сов. писатель, 1988.
Андреева-Бальмонт 1997 — Андреева-Бальмонт Е. А. Воспоминания. М.: Изд-во имени Сабашниковых, 1997.
Баранская 1969 — Баранская Н. В. Неделя как неделя // Новый мир. 1969. № 11.
Барсков 1912 — Барсков Я. Л. Памятники первых лет русского старообрядчества. СПб., 1912.
Берви 1915 — Берви Е. И. Из моих воспоминаний // Голос минувшего. 1915. № 5–8.
Благово 1989 — Благово Д. Д. Рассказы бабушки. Из воспоминаний пяти поколений. Л.: Наука, 1989.
Болотов 1993 — Болотов А. Т. Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанная им самим для своих потомков: в 3 т. М.: ТЕРРА, 1993.
Бузинов 1930 — Бузинов A. За Невской заставой. Записки рабочего. M.; Л., 1930.