Женщины Вены в европейской культуре

Та значительная роль, которую Фанни играла в общественной жизни Вены, не оставляет сомнений в том, что без нее не обошлись такие акции, как основание «Общества благородных дам для поощрения добрых и полезных дел» (1811) и символическая закладка камня «Общества любителей музыки» (1812). Незабываемый след оставила эта берлинка в Вене — она ввела в обиход рождественскую елку. В императорский дом этот обычай был привнесен нассауской принцессой Генриеттой, ставшей позднее женой эрцгерцога Карла.

После Венского конгресса Фанни все больше удаляется от общества. Она скончалась 8 июня 1818 года от крупозного воспаления легких за несколько месяцев до своего шестидесятилетия.

С именем Фанни фон Арнштайн связан расцвет салонной культуры в Вене. Ее просветительский труд одинаково важен и для облегчения угнетенного положения евреев, и для эмансипации женщины.

Фанни фон Арнштайн. Графический портрет И. Фишера, 1793.

Хильда Шпиль дает обобщающую характеристику выдающегося значения этой выдающейся личности:

«Фанни надо видеть глазами ее окружения. Для него она была „прекрасной еврейкой“, даже если мы сочтем этот атрибут необязательным, „королевой всякого праздника“, „очаровательной женщиной с безукоризненными манерами“, „образом из чудных волнистых линий“ и в то же время „скандальной пруссачкой“, „пламенно увлеченной своим призванием хозяйкой“ и „чародейкой“… Подчеркивалась, что после „госпожи фон Арнштайн ни одной даме такого типа не удалось пробиться в высшие сферы“ и что она „как бы и не ставила перед собой такой цели“‚ но достигла ее „путем многолетнего самоутверждения в блестящей и полной достоинства жизни, великолепной в своих благотворительных и общественных деяниях, которым в нужный момент помогали духовная отвага и удивительная мудрость“. И хвалившие, и хулившие ее сходились в одном: ее судьба — это поучительный пример. На какое-то время весь древний библейский народ обрел в ней свой радостный, счастливый, окрыленный надеждой образ…»[11]

Каролина Пихлер (1769–1843)

Каролина Пихлер. Работа Габриэлы Байер. Пастель, 1786.

Устремления, определявшие жизнь и деятельность большинства женщин, представленных в этой книге, как правило, не утратили актуальности и сегодня, вливаясь в спектр духовных исканий современности. Для нас, людей сегодняшнего дня, они создают тот базис, на котором мы с легкостью ведем диалог, несмотря на то, что нас отделяет от собеседниц более чем два столетия.

Иной случай — Каролина Пихлер, замечательная представительница австрийского ancient regime[12]. Изучение ее вклада предполагает немалые усилия, чтобы преодолеть границы между эпохами. Понять ее личность можно лишь в контексте ее времени, отказавшись от всякой попытки измерять ее масштабом наших дней.

Для нас она продолжает жить только в своих стихотворениях, которые обессмертил Шуберт. Ее авторитет и роль в создании литературно-музыкального салона пытались выразить в современных понятиях, для чего прибегали к всевозможным сопоставлениям, а это никогда не шло на пользу выявлению истинного масштаба личности. Если же отнести ее к зачинателям исторического романа и поставить в один ряд с Адальбертом Штифтером и его «Витико»‚ то это будет явной передержкой. То же самое касается попыток представить ее чем-то вроде ранней Марии фон Эбнер-Эшенбах.

А как быть с ее литературным салоном? Если подходить к нему с критериями, заданными деятельностью Фанни фон Арнштайн, то вечера у Пихлер покажутся не слишком элегантными, даже провинциальными, они часто сводились к обмену сплетнями. Вполне понятно, что высшая аристократия и видные политики чаще посещали Фанни Арнштайн, ее дочь Генриетту Перейра и Сесиль Эскель, нежели Каролину Пихлер.

Снисходительным к себе отношением, что, на наш взгляд, не вполне справедливо, она обязана прежде всего язвительному комплименту мадам де Сталь, назвавшей Каролину «музой предместья», и еще более язвительной похвале Клеменса Брентано: