Женщины вокруг Наполеона

Наконец-то после томительного молчания длинные письма от нее! Его, изнывавшего в страстной тоске, эти письма повергают в счастливый экстаз. Постоянные тревоги и трудности войны уложили его больного в постель, и он фантазирует в лихорадочном бреду. Но слова Жозефины для него бальзам, хотя они еще усиливают его лихорадку. «Я получил твои письма, я прижимал их к своим губам и к своему сердцу, и горя разлуки, тысячи миль расстояния как ни бывало! В эту минуту я видел тебя около меня, но не капризную, не недовольную, а кроткую и нежную, всю проникнутую той добротой, которая составляет качество только моей Жозефины. Это была мечта! Суди, могла ли она исцелить мою лихорадку».

Так писал Наполеон. Письма Жозефины, наоборот, были очень сдержанны. Они не могли удовлетворить страстно влюбленного. Он не находил в них ответа на те пламенные чувства, которые пожирали его горячее корсиканское сердце. «Твои письма холодны, точно им по пятидесяти лет, – жалуется он, – они пристали тем, кто переписывается после пятидесяти лет супружеской жизни. В них только дружеские чувства поздней поры жизни. Фуй, Жозефина!.. Это нехорошо с вашей стороны, это прямо зло. Что же вам остается теперь, чтобы сделать меня совершенно жалким человеком? Разлюбить меня? Но вы уже и так меня больше не любите. Возненавидеть меня? Я этого даже желаю, потому что все унизительно, кроме ненависти…» И все-таки снова мы слышим неустанный язык любви: «Тысячи, тысячи поцелуев, таких же нежных, как моя любовь!».

Но его любовь утратила уже доверие. Его сердце полно беспокойства и небезосновательных подозрений, и несколько дней спустя он вновь высказывает те же жалобы на равнодушие и молчание Жозефины. Гневом, горем, иронией, любовью и страстью полно его письмо к ней, написанное 13 ноября также из Вероны. «Я совсем не люблю тебя, напротив, ты мне ненавистна. Ты дурна собой, взбалмошна, глупа, гадка. Ты не пишешь мне ни строчки. Ты не любишь своего мужа. Ты знаешь, как радуют его твои письма, и ты не можешь написать ему несколько строк!

…Что, однако, делаете вы целый день, мадам? Какие важные дела отнимают у вас все время, что вы не можете написать вашему преданному, доброму другу? Какая новая склонность вытесняет и душит ту нежную и постоянную любовь, которую вы ему обещали? Кто этот прекрасный новый возлюбленный, которому вы посвящаете все свое время, который, как тиран, берет все ваши дни и мешает вам заняться немного вашим мужем? Жозефина, берегитесь! В одну прекрасную ночь дверь с силой распахнется – и я буду стоять перед вами!

…Правда, милый друг, я страшно беспокоюсь, не получая от тебя известий. Напиши мне скорее, испиши четыре страницы милыми словами, которые наполнили бы мое сердце любовью и счастьем. Я надеюсь, что вскоре буду иметь возможность заключить тебя в объятия, и тогда я покрою тебя миллионом поцелуев, более жгучих, чем под экватором».

Действительно, вскоре ему представилась возможность увидеться с Жозефиной. Упоенный победой, покрытый пылью и копотью сражений, вернулся Наполеон из Арколя в Милан, чтобы за все перенесенные опасности, за все труды и лишения получить самую сладкую награду из рук своей единственной возлюбленной. С сильно бьющимся сердцем, как ураган он влетает по ступеням к ее покоям, чтобы с криком счастья броситься к ее ногам. Горькое, ужаснейшее разочарование ожидало его! В замке была полная тишина. Никто не откликался на его отчаянный зов: «Жозефина! Жозефина!». Она, к которой он прилетел бы на крыльях, если бы мог, – она была далеко, она была в Генуе! В Генуе, – там, где был Ипполит Шарль. На этот раз Наполеон понял все. У него не оставалось больше сомнений.

Убитый горем, пишет он ей тотчас же: «Я только что приехал в Милан, я стремлюсь в твой дом, я все побросал, чтобы видеть тебя, чтобы прижать тебя к своей груди!.. И тебя нет здесь… Ты веселишься в городах, где дают празднества. Ты уходишь, когда я прихожу. Тебе больше нет никакого дела до твоего Наполеона. Твоя прихоть заставила тебя полюбить его, и твое непостоянство сделало тебя равнодушной к нему. Несчастье, обрушившееся на меня, чудовищно. Я не заслужил его…

Здесь я пробуду до 9-го (Фримера). Продолжай веселиться, не беспокойся ни о чем. Ты создана для счастья и удовольствий. Весь свет счастлив, если только может быть тебе приятным… Только один муж твой очень-очень несчастен».

Целую ночь бродит Наполеон, как безумный, по огромному пустому замку, где еще носится слабый аромат духов Жозефины. На столах и в ящиках лежат предметы, живо напоминающие ему о неверной. Его сердце разрывается на части от убийственной уверенности, что она обманывает его. И все-таки на следующий день он ей почти простил. Жозефина написала Бертье и сообщила ему, что из-за всех празднеств она не могла дать вести о себе. Этого достаточно Наполеону. Он почти извиняется, что сделал ей неприятность. Немая покорность судьбе овладевает им. Он уже не молит больше Жозефину о любви. «Обо мне не стоит думать. Счастье или несчастье человека, которого ты не любишь, не имеет никакого отношения к твоим интересам».