Женщины вокруг Наполеона

Подобное прямолинейное заявление должно было, естественно, возмутить молодую женщину. Она не привыкла к подобного рода любовным признаниям. Она была глубоко оскорблена в своих чувствах чести и стыдливости. Поэтому посол императора был только лишь вежливо принят и, к своему великому удивлению, вернулся ни с чем. Никогда в его практике с ним не случалось чего-либо подобного; никогда ни одна женщина не противилась императору, если он удостаивал ее своим вниманием. Но эта маленькая полька была так не похожа на всех женщин, которых Наполеон знал до сих пор, как несходны между собою небо и земля. Позднее Наполеон говорил о ней своему брату Люсьену: «Она была чудная женщина, настоящий ангел. Можно вполне утверждать, что ее душа была так же прекрасна, как и ее лицо».

Он не потерял надежды, несмотря на первую неудачу. Он, который никогда с тех пор, как стал императором, не писал женщинам сентиментальных писем, он пишет теперь графине Валевской слова, которые если и не содержат в себе выражений безграничной нежности, как в любовных письмах к Жозефине, то, во всяком случае, делают честь Наполеону, всесильному императору.

«Неужели я имел несчастье не понравиться вам? Я, однако, был в праве рассчитывать на обратное. Неужели ваше чувство ослабело? Мое же, наоборот, растет с каждым часом. Вы отнимаете у меня весь покой. Ах, дайте моему бедному сердцу, готовому боготворить вас, немного радости, немного счастья! Неужели же так трудно дать ответ? За вами их уже целых два».

Но и на это письмо не последовало ответа, хотя оно и не осталось непрочитанным. И только третье достигло, наконец, цели. Наполеон просит и молит о милости эту молодую женщину, и, наконец, у него вырывается магическое слово «отечество».

«Есть в жизни такие моменты, – пишет он ей, – когда слишком высокое положение давит человека. Это я теперь с горечью чувствую на себе. Как может найти себе покой любящее сердце, готовое упасть к вашим ногам, но удерживаемое высшими соображениями, парализующими самые пламенные его желания? О, если бы только вы захотели!.. Вы, только вы одна можете преодолеть препятствие, разделяющее нас. Мой друг Дюрок сделает все, чтобы облегчить вам это.

О, приходите, приходите! Все ваши желания будут исполнены. Ваша родина станет для меня еще дороже, если вы сжалитесь над моим бедным сердцем. Н.».

Да, он сам написал это! Он хочет все сделать для ее отечества! Мария Валевская как в бреду слышала все советы своих друзей и знакомых. И все они советовали ей не отвергать чувства французского императора, а ловить случай для того, чтобы принести пользу своему отечеству. Тут была и госпожа де-Вобан, возлюбленная князя Иосифа Понятовского, наблюдавшая при дворе Людовика XVI всевозможные любовные истории сильных мира сего; тут была и страстная патриотка госпожа Абрамович, тут был брат Марии, граф Лещинский, – и все они советовали ей сделать этот шаг на благо родины. Г-жа Абрамович прочла ей вслух письмо, подписанное выдающимися польскими аристократами и патриотами, в котором было написано: «Неужели вы думаете, что Эсфирь отдалась Агасферу из любви? Разве тот трепет, который охватил ее при взгляде на него так сильно, что она лишилась сознания, не есть доказательство, что нежные чувства не играли никакой роли в этом союзе? Она пожертвовала собой, чтобы спасти свой народ, и она покрыла себя славой, действительно спасши его!».

Тогда, наконец, Мария решилась исполнить желание могущественного человека. Она пошла к нему. Два разнородных чувства боролись в ее груди. Любовь к родине говорила ей: «Ты должна принести жертву. Ты должна это сделать ради угнетенного польского народа. От тебя зависит восстановить его в прежней славе, в прежней независимости». А ее набожная вера, догматы ее религии запрещали ей совершить нарушение брака, хотя она и не была счастлива со своим мужем. Но она не чувствовала отвращения к Наполеону. Она видела в нем героя и преклонялась перед ним; а перед кем преклоняются, того не могут ненавидеть и чувствовать к нему отвращение. Если бы она была свободна, может быть, она оказала бы ему меньше сопротивления. Но она не была свободна. У нее был сын, которого она любила, у нее были муж и семья, которым она никогда не давала повода быть недовольными ею в смысле благонравия. Кроме того, сдаться так, без всякой борьбы, противоречило ее женскому инстинкту. Много жестоких, мучительных часов провела Мария Валевская, прежде чем решилась отринуть все эти соображения. Наконец патриотизм одержал над ней победу. Она обещала прийти.