Женская война

— В первой камере никого нет!.. Другого арестанта нет! Я ищу его более пяти минут и нигде никак не могу найти!

Эти слова вызвали сильное волнение у всех, кто слышал их; герцог де Ларошфуко вздрогнул и, не будучи в силах удержать первого движения, протянул руку к Канолю, как бы намереваясь остановить его.

Клер заметила это и побледнела.

— Пойдемте, пойдемте! — сказала она Канолю. — Скорее!

— Извините, сударыня, — возразил герцог, — я попрошу у вас минуту терпения. Позвольте выяснить это недоразумение; ручаюсь, дело займет не более минуты.

И по знаку герцога расступившаяся было толпа опять сомкнулась.

Каноль посмотрел на Клер, на герцога, на лестницу, с которой раздался голос, и сам побледнел.

— Но, сударь, зачем мне ждать? — спросила виконтесса. — Сама принцесса Конде подписала именной приказ об освобождении барона Каноля, вот он, посмотрите.

— Я в этом не сомневаюсь, сударыня, и вовсе не намерен оспаривать подлинность этого акта, он будет также действителен через минуту, как и теперь. Так извольте потерпеть, я сейчас послал человека выяснить, в чем дело, он тотчас вернется.

— Но что нам до этого? — возразила Клер. — Какая связь между господином де Канолем и арестантом номер один?

— Господин герцог, — сказал капитан телохранителей, которого Ларошфуко посылал для розысков, — мы искали везде и нище не нашли, арестант пропал, вместе с ним исчез и главный тюремщик. Сын его, которого мы расспрашивали, говорит, что отец его и арестант вышли в потайную дверь, ведущую к реке.

— Ого! — вскричал герцог. — Не знаете ли вы, господин де Каноль, чего-нибудь об этом? Ведь это бегство!

При этих словах Каноль все понял и все угадал. Он понял, что Нанон позаботилась о нем; он понял, что тюремщик приходил за ним, что именно его называл он братом мадемуазель де Лартиг, что Ковиньяк занял его место и, сам того не зная, нашел свободу там, где думал встретить смерть. Все эти мысли разом пронеслись в его голове. Он закрыл лицо обеими руками, побледнел и пошатнулся. Барон пришел в себя только потому, что виконтесса задрожала и схватила его за руку. Герцог заметил все эти признаки невольного ужаса.

— Запереть ворота! — закричал Ларошфуко. — Господин де Каноль, будьте добры остаться. Вы понимаете, надобно непременно объяснить все это.

— Но, герцог, — вскричала виконтесса, — вы не намерены, надеюсь, противиться приказанию принцессы?

— Нет, не намерен, сударыня, — отвечал герцог, — но думаю, что нужно доложить ей о том, что случилось. Я не скажу, что сам пойду к ней, вы можете подумать, что я хочу повлиять на мнение нашей августейшей повелительницы. Но я скажу: идите сами, сударыня, ибо вы лучше, нежели кто-нибудь, можете выпросить милость у принцессы.

Ленэ незаметно сделал знак Клер.

— Нет, я с ним не расстанусь! — вскричала виконтесса, судорожно схватив Каноля за руку.

— Я пойду к ее высочеству, — сказал Ленэ. — Пойдемте со мной, капитан, или вы, господин герцог.

— Пожалуй, я пойду с вами. Господин капитан останется здесь и займется обыском во время нашего отсутствия. Может быть, найдется и другой узник.

Как бы желая обратить особенное внимание на окончание своей фразы, герцог де Ларошфуко сказал несколько слов на ухо офицеру и вышел вместе с Ленэ.

В ту же минуту толпа, провожавшая герцога, оттеснила Каноля и Клер во двор, и ворота были заперты.

За какие-нибудь десять минут сцена эта приобрела такой серьезный и мрачный характер, что все присутствующие, бледные и безмолвные, с изумлением смотрели друг на друга и старались по глазам Каноля и Клер увидеть, кто из них более страдает. Каноль понял, что он должен подавать пример твердости. Он был серьезен и нежен со своею подругой; она, мертвенно-бледная, с покрасневшими глазами, едва держась на ногах, не выпускала его руки, прижимая ее к себе. На лице ее застыла странная улыбка, наводившая ужас. Шатаясь, она испуганным взглядом обводила толпу, в которой тщетно старалась найти друга…

Капитан, получивший приказание от герцога де Ларошфуко, что-то говорил потихоньку своим офицерам. Каноль, глаз которого был верен и ухо готово было уловить малейшее слово, способное превратить его сомнение в уверенность, услышал, несмотря на всю осторожность офицера, следующую фразу:

— Надо же как-то удалить отсюда эту бедную женщину.

Барон старался освободиться из нежных объятий, но Клер заметила его намерение и всеми силами держалась за него.

— Ах, — воскликнула она, — надо поискать еще; может быть, плохо искали, и этот человек найдется! Станем… все станем искать: не может быть, чтобы он бежал. В таком случае и господин де Каноль, верно, бежал бы вместе с ним. Господин капитан, прикажите искать, умоляю вас.

— Уже искали, сударыня, — отвечал тот, — да и теперь еще продолжают. Тюремщик знает, что подвергнется смертной казни, если не представит арестанта. Это в его интересах. Поэтому вы понимаете, как усердно он ищет беглеца.

— Боже мой! — прошептала Клер. — И господин Ленэ не идет!