Женская война. Сильвандир

XVIII О ТОМ, КАК НА ГОРИЗОНТЕ СУПРУЖЕСКОЙ ЖИЗНИ ШЕВАЛЬЕ Д’АНГИЛЕМА МАЛО-ПОМАЛУ СТАЛИ СГУЩАТЬСЯ ТУЧИ

Безоблачное счастье в Шампиньи длилось еще несколько дней; и вдруг Роже, у которого не выходили из головы слова тестя о нраве Сильвандир, решил подвергнуть свою жену испытанию: он надумал вывести ее из того безмятежного покоя, в котором она пребывала, ибо покой этот казался ему притворным.

Мы должны признаться, что Роже был не прав. Уметь довольствоваться счастьем сегодняшним и уповать на Бога, помышляя о счастье грядущем, — вот важнейшее правило человеческой мудрости; кстати сказать, люди меньше всего следуют этому правилу. Порасспросите-ка тех, кто чувствует себя несчастным, и три четверти из них сознаются вам, что они сами шли навстречу первой своей беде, будто искали ее, подобно тому, как Диоген с фонарем искал человека.

Словом, однажды утром Роже зажег свой фонарь и отправился к Сильвандир.

— Мой ангел, — обратился он к жене, — хочу сообщить вам новость, которая вас, конечно, обрадует. Я безмерно счастлив, не сомневаюсь, что вы тоже счастливы.

— Разумеется, — отвечала Сильвандир, посмотрев на мужа, и в ее взгляде можно было прочесть известное беспокойство.

— Источник этого счастья — наша любовь, милая Сильвандир, и вы, как и я, надеюсь, понимаете, что уединение — залог этой любви.

Сильвандир ничего не ответила.

— Итак, — продолжал Роже, — раз нам обоим нравится, — он подчеркнул слово "обоим", — жить вдвоем, вдали от света…

Сильвандир насторожилась, как кобылица, заслышавшая свист хлыста.

— …то мы вскоре продадим особняк, унаследованный мною от виконта де Бузнуа, упакуем вещи и, если вы не будете против, поселимся в Ангилеме, куда метр Буто, ко всеобщему удовольствию, будет приезжать на отдых.

— А ради чего должны мы прозябать в провинции? — довольно решительно спросила Сильвандир.

— Ради того, чтобы жить там в тесном семейном кругу.

— Но ваша семья не моя семья, — возразила молодая женщина, — и если мой отец будет гостить у нас месяц в году, то ведь все остальное время он станет жить в Париже.

— Конечно, моя дорогая, вы совершенно правы, но, между нами говоря, милая Сильвандир, мне кажется, вы не так уж стремитесь жить вместе с метром Буто.

— Вы ошибаетесь, сударь, я очень люблю отца, к тому же я вовсе не собираюсь отправляться в изгнание.

— Вы именуете изгнанием жизнь вдвоем со мною? О, это не слишком-то любезно, Сильвандир.

— Однако, друг мой, — продолжала молодая женщина, уже гораздо более мирным тоном, ибо во время первого столкновения она не решалась заходить слишком далеко, — разве мы не достаточно богаты, чтобы жить в Париже, и даже с роскошью?

— Вы правы, — отвечал Роже. — Просто я хотел понять, чем вы больше дорожите: Парижем или мной, и вы мне сразу это объяснили. Благодарю!

— Вовсе нет, вы ошибаетесь! — с жаром воскликнула Сильвандир, ибо шевалье неосторожно дал ей понять, что его предложение было всего лишь игрою. — Вы ошибаетесь, я готова жить там, где вам будет угодно, друг мой, я только одного хочу — быть вместе с вами.

Говоря это, она нисколько не сомневалась, что они скоро возвратятся в Париж.

— Однако вы предпочитаете, — продолжал Роже, — вернуться в столицу и немного развлечься там этой зимою? Не правда ли?

— Если вы так думаете, друг мой, вы заблуждаетесь: мне безразлично, где жить — в столице или в провинции, я хочу того, чего хотите вы.

Ну что можно ответить столь послушной жене? Надобно лишь предупреждать все ее желания.

Вот почему шевалье тут же распорядился подготовить все необходимое для отъезда, и супруги возвратились в Париж.

Кроме уже известных нам друзей Роже, у него почти не было знакомых; у Сильвандир их и вовсе не было: ведь не назовешь знакомыми нескольких стариков — судей, советников и ходатаев по делам, которые иногда бывали у метра Буто. А потому Роже написал Кретте, д’Эрбиньи, Кло-Рено и Шастелю о своем возвращении в Париж и о том, что они с женою всякий день обедают в два часа, а по вечерам принимают с восьми.

Молодая госпожа д’Ангилем радушно принимала гостей в бывшем особняке виконта де Бузнуа, и все в один голос находили, что она очаровательна.

В первый же вечер маркиз де Кретте взял Роже под руку, отвел его к окну и сказал:

— Любезный шевалье, я не хочу, чтобы мне у вас когда-либо отказали от дома…

— Как это "отказали от дома"?! — прервал его Роже. — Да что вы такое говорите?

— Друг мой, вы еще очень молоды и чистосердечны, — отвечал Кретте, — у вас неискушенный ум, так вот запомните: если друзья жены почти всегда становятся друзьями мужа, то друзья мужа никогда почти не становятся друзьями жены.

— Почему это?