Женские игры в Париже

Дикие люди не могли долго обижаться друг на друга. Они скоро помирились. В дальнейшем жена сообразила, что может привлекать своего мужчину, когда намажет себя цветной глиной. Она стала учиться этому и начала хорошо себя раскрашивать. Это возбуждало его и он чаще обращал внимания на жену и меньше её колотил.

В ту пору дикий мужчина забивал на смерть в течение своей жизни трех-четырех жен. Когда женщина начала краситься, она становилась более привлекательной. Появились случаи, когда мужчине на всю жизнь стало хватать одной женщины, и этот обычай со временем укоренился. Это произошло потому, что от простых встреч с женой для продолжения рода, мужчина перешел к сексуальным играм и стал больше ценить женщину. Женщина нашла себе новое занятие - краситься, а мужчине понравилось новое развлечение - секс. С тех пор и началась цивилизация и она продолжается до сих пор, когда женщина озабочена чем и как подкраситься, а мужчина озабочен сексом".

- Теперь на этом месте, на берегу реки Сены в Париже и находится наша лаборатория Гарнье.

Посмеялись и разошлись. Деньги вкладывать не стали. Мы перебрали несколько производств, пока окончательно не решили вложить деньги в институт Гароди.

...Когда мы познакомились друг с другом и спустя всего лишь неделю стали любовниками, Ивана не была девственницей, и в первую же нашу ночь смущенно раскрыла мне свои интимные тайны. У неё было всего двое опытных, зрелых и женатых любовников, да еще, как она с некоторой гордостью мне поведала, её трижды (безрезультатно!) пытались изнасиловать...

Почему я предпочел Ивану, болгарку, а не француженку? Я имел с ними дело, но они мне не понравились. Во-первых, они очень жадны. Помню уже в Париже, когда в одной компании мы веселились с Артемом, у него разболелась голова, и мне пришлось у одной из женщин попросить таблетку от головной боли. Она дала, заметив при этом, что таблетка стоит одно су - вроде нашей бывшей советской копейки. Я посмотрел на нее: может она шутит? Нет, вела она себя на полном серьезе. Пришлось порыться в кармане и дать ей одно су. Она его взяла тоже на полном серьезе. Жадность и крайний эгоизм французских женщин ещё и в том, как они выбирают себе мужей. Муж должен быть богатым или с хорошей перспективой на работе - иначе не подходи. Потом за этим следует любовь. Любовник и муж это для них обычное положение. Свое тело, свои прелести французская женщина, прежде всего, оценивает на деньги, ясно это понимает и соответственно этому себя ведет.

Ивана была не первой моей женщиной, но предшествующие ей и познанные мною представительницы "прекрасного пола" как-то сразу позабылись, ибо в Иване, как мне казалось с самого начала нашего знакомства и с тем более нашей первой любовной ночи, я, угадал именно ту свою женщину, которую до этого не смог обнаружить.

Некоторых женщин я вспоминал, но одну из них - очень молодую, красивую постарался забыть здесь в Париже. Я привез её из Москвы в надежде, что она станет мне опорой и помощницей. Но она оказалась пустоголовой девкой. Изящная блондинка из-за отсутствия житейского опыта только мешала мне в делах. Она была искренна, правдива и иногда выбалтывала другим то, что нельзя было говорить. Что было делать? Я продал её в гарем одному марокканскому шейху за пять тысяч баксов. И думал, что никогда её больше не встречу. Но случилось непредвиденное: снова пришлось с ней встретиться.

С явным удовольствием, несмотря на молодую жену, вспоминал свои любовные похождения с одной прекрасной искусительницей-шотландкой. В Париже я познакомился с двадцатилетней женщиной. Звали её Цинтией. Муж по возрасту уже "вышел в тираж". В гостинице, где мы жили в первое время с Артуром, наши парижские друзья устроили поздний ужин, где я и познакомился с шотландским бароном и его женой. После ужина кто-то около часу ночи поскребся настойчиво в дверь моего номера. Тогда стояло лето, и, ложась в постель, я сбросил с себя буквально все, и из-за дневных впечатлений долго не мог заснуть и, конечно, сразу же услышал чье-то "поскребывание" в дверь номера. В одеянии Адама я вскочил с постели и включив свет открыл дверь.

То была Цинтия в полураспахнутом легком летнем плаще. Я быстро и молча её раздел. Все у неё было прекрасно - от гордой головки, обрамленной длинными пушистыми и густыми золотистыми волосами блондинки, великолепными так и манящей в постель груди, до изящных длинных ножек.