Женские игры в Париже

Между тем давний благодетель Мари, виконт де Перрего, умолял её отказать всем остальным любовникам. Она отвечала: "Вы хотите навредить мне? Вы прекрасно знаете, что ваше предложение будет гибельно для моего будущего, которое вы решили, по-видимому, сделать несчастным и тоскливым". Де Перрего объяснил, что он имел в виду брак. В приступе жалости к самой себе, усиленном боязнью, что все остальные друзья покинут её из-за прогрессирующей болезни, она поехала с де Перрего в Лондон, где они зарегистрировали брак в Кенсингтонском отделении записи актов гражданского состояния 21 февраля 1845 года. Однако закон помешал исполнению её желания - стать порядочной. Поскольку де Перрего опасался, что члены его семьи могут вмешаться, узнав, на ком он женился, не было сделано церковного оглашения. В результате во Франции этот брак не был признан законным. Мари не была создана для брака. Кроме того, она не выносила де Перрего, и она оставила его, хотя и сохранила титул виконтессы и на её почтовой бумаге и столовом сервизе красовался герб де Перрего.

Замученная приступами кашля и усиливающейся слабостью, она поехала лечиться в Висбаден. Но это ничего ей не дало. Она вернулась в Париж и вверила свою судьбу двум известным врачам. Одним из них был Огюст Франсуа Шомель, личный врач французского короля Луи Филиппа, другим - Казимир Жозеф Давэн, которому принадлежит открытие, что болезни вызываются бактериями, и которым восхищался Пастер. Оба они пытались помочь ей. Среди их подробных назначений были следующие рекомендации госпоже Дюплесси: втирать под мышки мазь из йодистого калия; пить ослиное молоко, подслащенное сиропом, настоянном на папоротнике, и микстуру из сладкого и горького миндального молока на ночь; принимать сироп Караби во время приступов кашля; придерживаться строгой диеты, состоящей из "жидкого рисового супа, свежих яиц всмятку, слабо обжаренной рыбы, дичи, полупроваренных овощей, хлеба из муки высшего сорта, фруктовых салатов, джема, шоколада с молоком на второй завтрак" и разбавленного вина к обеду.

Ей становилось все хуже. Когда Мари в последний раз побывала в театре с неизменным букетиком камелий, она была бледна и на её щеках играл лихорадочный румянец.

Де Перрего её не забыл. На пороге смерти она умоляла его о прощении, и отныне он находился неотлучно у её постели, а она смотрела не отрываясь на икону Богоматери, стоящую на её туалетном столике. Узнав своего виконта, она прошептала: "Вы пришли увидеть меня. Прощайте. Я ухожу". Священник причастил её и удалился. Теофиль Готье так рассказывал о её конце: "Три дня, чувствуя, что летит вниз, в пропасть, ожидающую нас всех, она ни на минуту не выпускала руки своей служанки, будто та могла удержать её. И только когда ангел смерти пришел за ней, она отпустила её руку. В последнем порыве молодости, испытывая ужас при мысли о небытии, она поднялась на ноги, словно хотела убежать, затем три раза простонала и затихла навсегда".

Это произошло в три часа ночи 3 февраля 1847 года. Ей было всего 23 года.

Ее отпевали в церкви Мадлен. Она лежала в гробу, усыпанная камелиями. Среди тех, кто провожал её в последний путь на кладбище Монмартра, был старый русский граф, с двух сторон поддерживаемый слугой и сестрой Мари Дельфиной Паке. Менее чем через две недели после похорон де Перрего приобрел более дорогой участок на кладбище и более дорогой склеп и перезахоронил тело. Стоя под дождем, он наблюдал, как гроб с хрупким телом был помещен в теперь уже постоянную могилу и белый мраморный памятник с высеченными на нем камелиями навсегда занял свое место. На мраморе была сделана надпись:

Здесь покоится

Альфонсина Плесси,

родившаяся 15 января 1824 года,

скончавшаяся 3 февраля 1847 года

De Profundis

Александр Дюма-сын узнал о её смерти в Марселе, куда он прибыл после поездки в Испанию и Африку. Он помчался в Париж и как раз попал на широко разрекламированную распродажу роскошных вещей, оставшихся после Мари. Бесшумно бродя по комнатам его бывшей любовницы, он услышал голос аукциониста и понял, что продается любимая книга Мари. Впоследствии он вспоминал:

"Неожиданно до меня донесся громкий голос: "Книга в отличном переплете, с золотым обрезом, называется "Манон Леско".

За 100 франков Дюма приобрел книгу, некогда принадлежавшую его возлюбленной.

На аукционе для продажи были выставлены туфли, которые она носила, и вполне порядочные женщины дрались за них подобно тем, кто хотел влезть в туфельку Золушки. Было продано все, даже ветхая шаль, купленная три года назад, даже попугай ара с ярким оперением, повторявший одну и ту же грустную мелодию, которой его научила его хозяйка. Ее портреты, любовные письма, пряди волос - все было выставлено на продажу.

Всего на аукционе было выручено 89 тысяч франков. Ее кредиторы были удовлетворены; немало осталось и её законной наследнице, сестре Дельфине, для покупки имения в Нормандии, того самого, о котором мечтала Мари.