Женские лики столетней войны

Генриха недаром осуждали за чрезмерное увлечение женщинами. Алиенора знала, что он нс хранит ей верность во время их длительных разлук, но такое было в обычае у самых любящих мужей. Однако появление постояшюй любовницы, прекрасной Розамунды Клиффорд³, привело сс в неистовство. Бешено ревнивая, королева страдала с яростью. И дело было нс во всеми признанной неземной красоте фаворитки — говорили, что она самая прекрасная женщина Англии, — а в том, что Генрих серьезно увлекся, а годы Алиеноры все более отдаляли сс от мужа. Она очень заботилась о своей внешности — использовала различные притирания для сохранения яркости губ и блеска эмали зубов; умывалась специальными составами для белизны и нежности кожи. Приказывала прислужницам мыть свои прекрасные темнорыжие волосы настоями ароматных лекарственных трав, а потом натирать шелком, чтобы сильнее блестели; всегда очень изысканно одевалась. Но десятилетняя разница в возрасте нс могла не сказываться. Временами Генрих ощущал, как тяжело быть мужем сильной женщины, особсшю если она старше на десяток лет...

По-видимому, он был настолько увлечен, что нс счел нужным скрывать свои чувства ни от кого, даже от жены. Двое сыновей, которых Розамунда родила Генриху, стали для Ллиеноры настоящим оскорблением. Измену короля она расценила как низкое предательство. Его неверный шаг сделал королеву самым непримиримым врагом собсгвешюш мужа. Л ведь простив супругу его непостоянство, она могла бы снова стать ему деятельной помощницей и вместе с ним встретить старость в окружении любяпщх детей и внуков. Возможно, что тогда история Европы сложилась бы иначе. Но Алиенора отнеслась к появлению Розамунды без должной широты взглядов и теперь желала только одного: причинить Генриху такую же боль, какую испытала она сама. Упорно и целенаправленно она стремилась разрушить самое для него дорогое; то, что когда-то с таким азартом и увлечением они создавали вместе, — его Анжуйскую империю.

В это время истинным домом Алиеноры снова стал Пуату, стильный трод аквитанских герцогов. Там она жила вместе со вторым сыном Ричардом — самым любимым ее ребенком. Он, как и его старший брат, был помолвлен с дочерью французского короля, Аделаидой (или Алисой). Девочку привезли ко двору Ллиеноры в пятилетнем возрасте, и королева с жалостью и досадой смотрела на некрасивого ребенка. Ее прекрасный Ричард заслуживал лучшего. Но, с другой стороны, непритязательная дурнушка не сможет отнять у нее любовь сына.

Превратив свой двор в центр куртуазной и рыцарской жизни того времени, королева господствовала не только над вассалами, по и, благодаря живому уму и способности рождать вокруг себя поэзию, над рыцарственными придворными, поэтами и трубадурами. Все сс дети собирались при этом прелестном дворе, в том числе старшие дочери от Людовика, Мария и Алиса. Золотая молодежь боготворила свою королеву. Она сумела сохранить обаяние молодости, чистоту кожи, стройность осанки, ясность взгляда и приобрела спокойную мудрость женщины, много испытавшей в этой жизни. Всюду, где ей приходилось жить во время замужеств, Алиенора держала в свите трубадуров и жонглеров из Лангедока и привносила в жизнь местной знати культ Прекрасной дамы, жизнерадостность и роскошь обихода. Разумеется, столь чуждые Северной Франции нравы и поведение нс способствовали сохранению репутации. Должно быть, отсюда пошли слухи, что Алиенора «любила многих». Но говорившие так забывали о колоссальном высокомерии властительницы Аквитании.

А она, прсдашгая Генрихом, лелеяла одну мысль: отнять у него власть и передать сс сыновьям. Генрих сам как будто способствовал се планам. Он обеспечил принцам звучные титулы и богатые владения. Старший, Генрих Молодой Король, получил Нормандию, Мэн и Анжу. Ричарду досталась Аквитания, Жоффруа — Бретань. Алиенора подталкивала мужа к такому разделу; к этому же стремился и французский король, чтобы уничтожить единство власти во владениях Анжуйского дома.

Раздел континентальных владений стал началом новых войн между Англией и Францией. И Людовик не устоял бы против своего соперника, не найди он союзников в самом лагере английского короля: сначала в лице архиепископа Кентерберийского Томаса Беюсета, затем — в мятежных сыновьях Генриха.

Какой-то злой рок тяготел над злосчастным Анжуйским домом; в нем беспрестанно господствовали зависть и пена-висть. Анжуйская кровь бурлила в жилах принцев; подрастая, они жаждали власти, золота, титулов и нс питали никакого уважения к королю. То один за другим, то все вместе восставали они против Генриха. Горячие, непокорные и гордые, принцы позволили Людовику VII втянуть их в борьбу против собственного отца. Это Алиенора, неумолимая, как Немезида, мстила человеку, предавшему ее.