Женские лики столетней войны

Как-то Жан явился к герцогу Орлеанскому по какому-то неотложному делу и потребовал нсмсдлстюй встречи. При-ближешшс пытались задержать бургундца, объясняя, что их господин нс может их принять, поскольку занят с дамой. Жал ворвался в спальню, но Людовик успел набросить платок на лицо женщины, а с тела, напротив, скинул покрывало. Он стал шутливо укорять кузена за то, что тот оторвал его от наслаждения таким великолепным телом, хваля достоинства любовницы, но так и нс показав лица¹.

Отчего же герцог Бургундский, конечно, узнавший жену, не заколол ни се, ни оскорбителя? Наверное, потому, что много лет Бургундский дом добивался брака Жана с Маргаритой, принесшей огромное приданое. А поскольку опа была на двенадцать лет старше и мужа, и Людовика, затронуты были нс столько сердца, сколько самолюбие обоих.

Жан Бесстрашный, молодой человек непривлекательной внешности, был известен своей жестокостью. Он обладал удивительным хладнокровием и склонностью к интригам, а кроме того, выдающимся умом и безграничной решительностью. Люди жили по его благосклонному разрешению и умирали но его приказу. Недаром на гербе герцога были хмель и крапива: «Я обожгу всех, кто будет перечить мне!» Всегда преследуя личные цели, он твердил об общественном благе и не останавливался ни перед чем.

Такой человек не склонен был терпеть оскорбления, даже если они нс были доказаны.

¹ Этот анекдот был настолько известен во Франции, что в XIX веке Э. Делакруа представил заинтересованной публике картину «Людовик Орлеанский, демонстрирующий прелести одной из своих любовниц».

Париж затаился в ожидании: должно было произойти нечто небывалое.

Считалось, что герцог Орлеанский обладает провидческим даром. Однажды он «увидел» картину собствешюй х’ибсли и описал сс друзьям; удивительно, что с этим рассказом совпали малейшие детали происшедшего в действительности. Хотя нс исключено, что эти «совпадения» были замечены задним числом.

Поздним вечером 23 ноября 1407 г., когда он ехал в сопровождении немногочисленной свиты верхом на муле, на старой Храмовой площади на пего было совершено нападение. Нормандский дворянин Рауль д’Анкветонвилль отсек герцогу правую кисть, на которой было «волшебпое» кольцо, и разрубил голову чухъ ли не надвое.

Никто нс сомневался в причастности к этому убийству Жана Бургундского, да и сам он каялся и в слезах утверждал, что схт> noxiyraji дьявол. Герцог бежал во Фландрию, во владения жены, а тело Людовик спешно предали погребению и хюстарались забыть э ху трагическую историю.

Так бы и произошло, если бы нс его вдова Валентина Висконти. После убийства мужа герцогиня Орлеанская ринулась в Париж, добилась встречи с королем и на коленях умоляла его о ххравосудии. Король находился в своем светлом периоде и казался растроганным, «милая сестрица» снова сумела заставить зазвучать нежные струны ei o души. Он обехцал всемерное содействие в изобличении и наказании убийц — ведь погибший был нс только супру-1'ом Валентины, но и его единственным родным братом! Воодушевленная х'ерцох'иня орханизовала изобличающее выступление красноречивого аббата де Ссризи против злодеяний Жана Бургундского. Но она ни в ком не встретила сочувствия: за ней не стояло сильной партии, сама она считалась иностранкой¹ и была скомпрометирована судебным процессом. Вскоре ей было предписано покинуть двор и Париж. Ее старшему сыну Карлу, мечтательному романтическому юноше, исполнилось только шестнадцать лет, и он не представлял собой сильную политическую фигуру. Отчаявшись добиться справедливости, Валентина взяла себе новый герб — фонтан слез под девизом: «Ничто больше не имеет значения».

Печальная судьба «прекрасной и несчастной» Валентины Миланской не оставила равнодушными ни се совремсшш-ков, ни потомков. Один художник представил на Парижскую выставку 1812 г. картину, изображающую герцогиню, оплакивающую своего супруга под гербом Висконти и верным псом, названную «Ничто мне больше не дорого, нет для меня ничего более дорогого».

Она умерла, пережив любимого мужа только на один год. Перед смертью она заставила сыновей поклясться отомстить за смерть отца.

Неизвестно, огорчила или обрадовала королеву Изабеллу смерть близкой родственницы. Ведь иногда люди глубоко ощущают потерю, когда лишаются самого ненавистного врага...

В тот день, когда Людовик Орлеанский был убит, Изабелла родила своего последнего ребенка, сына Филиппа, умершего вскоре после рождения (23.11.1407 г.). Эти факты зафиксированы документально и сомнениям не подвергаются.