Женские лица советской разведки. 1917—1941 гг.

Как часто бывает, истина проявилась случайно. В руки чекистов, проводивших масштабные проверки и облавы, недалеко от Брянска случайно попала 18‐летняя анархистка, ехавшая в поезде из Москвы. При обыске у неё нашли письмо, в котором назывались подлинные организаторы взрыва. Дальше оперативники МЧК действовали чётко и слаженно. После ареста двух первых анархистов стала разматываться вся цепочка участников подполья. Были установлены непосредственные организатор и исполнитель теракта (бомбометатель) – Казимир Ковалевич и Пётр Соболев соответственно. При попытке их ареста они оказали отчаянное вооружённое сопротивление и в перестрелке были убиты. Были обнаружены подпольная типография и химическая лаборатория для изготовления метательных бомб на даче в Красково. Когда чекисты окружили дом, семеро анархистов, поняв безвыходность положения, совершили самоподрыв дачи. Живыми были задержаны при арестах восемь анархистов, при обысках у которых нашли крупные суммы денег, оружие, патроны и бланки разных документов советского образца. У двоих из задержанных были служебные документы, оформленные на бланках 46‐й стрелковой дивизии. При этом анархист-боевик Леонтий Хлебныйский действительно числился помощником начальника штаба этой дивизии и приехал в Москву прямо с фронта, а второй – Александр Домбровский, хотя и имел документы о службе в той же дивизии, но на деле, как оказалось, к 46‐й дивизии не имел никакого отношения. При этом все они ехали вместе с другим помощником начальника штаба всё той же 46‐й стрелковой дивизии – Георгием Голубовским. Более того, в Москве он разместил попутчиков в квартире семьи своей старшей сестры, где они и были позже арестованы чекистами вместе с хозяевами.

Арестант назвал соучастников

На допросах в МЧК анархист Домбровский признался, что бланки документов 46‐й стрелковой дивизии (около 10 штук с печатями) он получил от Голубовского. Кроме этого, он назвал фамилии начальников, нужные для подписей. Часть бланков он получил от него в поезде, часть уже в Москве. Ещё пять чистых бланков военно-политического комиссара с печатями той же дивизии он похитил на квартире у Голубовского.

После этого чекисты арестовали чету Голубовских и произвели обыск на их квартире. Был изъят целый арсенал оружия: карабин с патронами, револьвер «кольт» с патронами, пистолет «браунинг» с патронами и штык. Чекисты нашли 2 чистые паспортные книжки, 4 чистых бланка с печатями и много чистых бланков с угловыми штампами 46‐й дивизии.

Задержанных, включая и В.Ф. Волю, поместили в арестный дом МЧК, а затем перевели в Бутырскую тюрьму. Однако чекисты даже не предполагали, что молодые люди – Владимиру был 21 год, Ольге – 20 лет, а самому старшему из них Георгию – 26 лет – имеют опыт конспирации и подпольную дореволюционную закалку. На допросах они держались стойко и свою вину не признавали, как и причастность к взрыву. Дело арестованных в МЧК вела начальник отдела по борьбе с контрреволюцией 31‐летняя Н.А. Рославец, которая до этого работала следователем ВЧК.

Голубовский большое наличие чистых бланков разных документов объяснил своим легкомыслием, предполагая, что они могут понадобиться в будущем в командировках во время учёбы в академии. Ольга вообще заявила, что не знала о наличии в квартире каких-то бланков и никогда у мужа до обыска их не видела. Никакого преступного умысла и фактов участия В.Ф. Воли и его сестры О.Ф. Голубовской следствие не выявило, и спустя две недели они были освобождены из Бутырской тюрьмы. Встречать новый, 1920 год в тюремной камере пришлось лишь Г.Г. Голубовскому, хотя его вину доказали лишь по факту превышения служебных полномочий. При этом чекистка Рославец настаивала на смертном приговоре и в отношении него. В своём постановлении от 16 февраля 1920 года она указала: «предлагаю подвергнуть Георгия Григорьевича Голубовского, слушателя Академии Генерального штаба, бывшего комиссара штаба 46‐й дивизии к Высшей мере наказания, а за отменой расстрела, заключить в концентрационный лагерь до конца Гражданской войны»[349]. Действительно, анархисту Голубовскому просто повезло с тем, что 17 января 1920 года было принято совместное постановление ВЦИК и СНК РСФСР об отмене расстрела как высшей меры наказания.

Остальных восемь террористов-анархистов осудили раньше и всех приговорили к высшей мере наказания. По постановлению МЧК они были расстреляны[350].

История ареста с продолжением