Перед закрытием симпозиума Федоров отыскал своего героя, – не простое дело в такой сутолоке. Помогли вчерашние собутыльники – сильно озабоченные опохмелкой, они все пытались разведать, будет ли обещанный банкет «сухим» или все-таки есть надежда.
– Господин Зейберлиньш? – Алексей окликнул суховатого старичка, который вчера так ловко срезал разбитного репортера. – Вы не позволите вас сфотографировать?
– Сделайте одолжение, – ответил американец на своем прибалтизированном русском.
– У меня к вам еще одна просьба… вы не наденете? – он протянул ему темные очки.
– Это зачем? – сдвинул брови старик.
– Мы даем в журнале галерею анонимных портретов, а в конце расшифровываем, кто есть кто. Такая вот игра.
– Игра, – повторил его собеседник, немного смягчаясь.
– Читатель должен отгадать, кому принадлежат те или иные слова.
– Слова принадлежат языку, – поправил его въедливый старик, но очки все же надел.
Среди запарки Федоров названивал в гостиницу, и все время линия была занята. С кем там жена трепалась так долго, одному богу было известно. В очередной раз набрав номер, Алексей углядел в толпе жизнерадостного бельгийца. Повесив трубку, он протолкался к группе ученых, в которой стоял господин Ван Эльст.
– Объясните ему, что я представляю юмористический журнал и что всех офтальмологов мы снимаем исключительно в очках, – попросил он переводчицу.
Рыжеволосому гиганту эта затея страшно понравилась. Алексей запечатлел его в трогательных детских розовых очечках. Восторгам бельгийца не было предела:
– Какой юмор! Какие люди! Какая страна!
Он говорил с таким воодушевлением, что Федоров решил оставить ему очки на память.
– Ну что, отснял? – мимоходом спросил его коллега из Питера.
– Смотрите в ближайшем номере! «Перестройка: два взгляда со стороны»!