Женские праздники (сборник)

Ну вот, «данайские дары» расставлены на столе, заграничные пакеты сложены, подошло неизбежное.

– Олег…

– Да, мама?

– Может… я вернусь домой?

– Ты все забыла? Забыла, как Тина сбежала из дому и три дня пропадала неизвестно где? Забыла про Верины головные боли?

– Я не буду к ним лезть со своими разговорами. И воспоминания читать. Честное слово.

– Мама!

– Заберусь в свою норку, и нет меня. Даже выходить…

– В твоей «норке» сейчас живет один… сын моего приятеля из Свердловска, ты его не знаешь.

– Надолго он?

– До августа, как минимум. Он поступать приехал. Способный мальчик. Володя. Вылитый отец. Я думаю, поступит.

– Я ему могу шпаргалки писать. У меня почерк… ты же знаешь, какой у меня почерк. В сорок четвертом, ты еще, ха-ха, отсутствовал в стратегических замыслах командования, я работала в лагере для перемещенных лиц, и когда я писала протоколы допросов…

– Мама, ему не нужны шпаргалки, он хорошо подготовлен. И потом, как ты себе представляешь жизнь в одной комнате со взрослым парнем?

– Да. Я понимаю. Но ведь он в августе поступит? Раз он хорошо подготовлен? Я подожду, что ж, если надо…

– Там у них… с общежитием неважно… а его отец, мой приятель, то есть близкий друг из Свердловска… Даже с Верой вчера поругались. Не выгонять же парня на улицу, правильно? Да нет, со временем, конечно, что-нибудь… В общем, не было забот…

– И не говори, сынок.

– А как твои мемории ? – поспешил он переменить тему.

– Вот, – оживилась мать и потянулась за общей тетрадью. – Контора пишет. Изображаю в красках нашу «раскосую» жизнь в Харбине. Помнишь всекитайскую кампанию против воробьев? Ну как же. Все, и стар и млад, с утра до поздней ночи, сменяя друг друга, бегали с трещотками! По рисовым полям. Под деревьями. Не давали им садиться, пока они все не попадали от усталости. Неужели забыл? Кстати. Как ты думаешь, если я все опишу, это не испортит отношения между нашими странами?

– Не думаю, – рассеянно ответил он.

– А помнишь китайца… как же его звали?., он еще на КВЖД работал… на «линии», как они говорили… помнишь, какие он делал пельмени? Ты как начал наворачивать, действительно вкусно, что же, спрашиваю, вы в них кладете? Он говорит: «Свинину кладу, капусту кладу, сылое яйцо кладу, водку кладу…» Как – водку? А ты за обе щеки уплетаешь! А потом мы его к нам пригласили, и я селедку на закуску подала. Ой, что с ним было. «Не кусай, отлависься! Она совсем-совсем ссылая!» Ну? Селедку нельзя, а питона можно? Как тебе это нравится? Все-таки удивительно: такой культурный народ и такие варварские обычаи. Заказываем в ресторане утку по-пекински, приходит официант с двумя живыми утками под мышками: «Вам какую?» Я, конечно, отказалась, но твой отец, ты же его знаешь, он не мог виду подать, будто его что-то может шокировать. Приносят. Я на эту жареную утку смотреть не могу. А этот варвар, официант, состругивает мясо в тарелку! Как ни в чем не бывало. Точно полено. Представляешь? Мне дурно стало. А этому извергу в переднике все мало. «Сейсяс из костей бульон валить». Из него бы самого бульон сварили, я бы на него посмотрела. Ужасная жестокость, да?

Он машинально кивнул.

– Я уже написала про русский квартал Дао-ли. Про цирк, про оперу. Ты знаешь, что перед войной в Харбине пел Шаляпин? Да! И Вертинский! Написала про еврейскую столовую. Или про это не нужно? Такая тема… Это может осложнить международную обстановку, тебе не кажется? Лучше я подробнее напишу про «сад Яшкина»… тоже, правда, Яшкин … Помнишь зоосад? Так трогательно. Ты был совсем маленький, я привела тебя к клетке с бурыми медведями и начала что-то про них рассказывать. Они как услыхали русскую речь, как стали ко мне рваться, как стали рыдать. Бедняжки. Не смейся, они все понимали.