Женские церемонии

Мы оставили автомобиль у входа в парк, и Клэр повела нас к розарию.

Когда мы оказались там, Клэр, вместо того чтобы водить нас от цветка к цветку, показала три или четыре сорта, самые восхитительные — она точно знала, где они находятся. Это были похожие цветы: большие, но не слишком пышные, с изогнутыми лепестками, отстоявшими друг от друга, по бокам, и с полусомкнутыми в сердцевине.

Самой прекрасной из всех — опять же по мнению Клэр — была роза нежно-телесного оттенка, который ближе к сердцевине становился более темным. Чуть приоткрытые лепестки образовывали глубокий сумрачный колодец. Их цвет был розовато-бежевым.

Мы еще некоторое время смотрели на розы; потом Клэр быстро оглянулась по сторонам. В этом отдаленном углу парка мы были одни. Ближайшие посетители прохаживались метрах в двадцати и не смотрели в нашу сторону, поскольку их внимание было привлечено более роскошными кустами роз.

Вновь повернувшись к двум своим спутницам, я обнаружил, что Клэр теперь смотрит не на розу телесного цвета, а на подругу, а та стоит неподвижно, как обычно потупив глаза, в двух шагах от розового куста, на краю аллеи. Пройдя чуть назад, я оказался рядом с Клэр. Я перевел взгляд с девушки в белом платье на розу и обратно.

Рядом со мной послышался голос Клэр:

— Подойди поближе.

Это было произнесено приказным тоном, спокойным, но не терпящим возражений, ожидающим полного подчинения. Однако сам голос Клэр, как мне показалось, слегка изменился: стал более низким и страстным по сравнению с тем, каким был, когда она показывала нам парк и сравнивала достоинства разных сортов роз.

Маленькая Энн не спрашивала никаких объяснений о том, что от нее потребуется. Слегка поколебавшись, она подняла на нас глаза. Мы стояли, частично загораживая от нее более оживленные аллеи парка.

Клэр повторила:

— Ну, давай же! Быстрее!

Ее маленькие ножки нерешительно ступили на клумбу, и узкие туфельки на высоких каблуках почти полностью погрузились в мягкую землю. До сих пор я не замечал, какие тонкие у нее щиколотки. Остальная часть ноги, которую можно было заметить, также была восхитительна.

— Теперь поласкай ее, — сказала Клэр.

Энн протянула правую руку к полуоткрытой сердцевинке цветка. Она осторожно провела кончиками пальцев по сомкнутым краям средних лепестков, лишь слегка касаясь их розоватой нежной плоти. Она несколько раз подряд медленно обвела углубление в центре чашечки, потом осторожно раздвинула края лепестков и снова сомкнула их.

Повторив это два-три раза и слегка расширив таким образом отверстие между лепестками, Энн погрузила и него средний палец, который почти полностью исчез и углублении. Затем она снова вынула его, очень медлен но… и тут же снова вонзила до самого дна.

— У нее красивые руки, вы не находите? — спросила Клэр.

Я согласился. Рука у девушки действительно была очень красива — белая, тонкая, легкая, а ее движения — изящными и точными.

Теперь Клэр снова говорила тем вызывающим, жестким тоном, как вчера вечером в кафе. Со слегка презрительной гримасой она указала на девушку, которая продолжала прилежно гладить лепестки розы:

— Она это любит. Это ее возбуждает. Если хотите, можете проверить. Какой-нибудь пустяк — и она уже вся мокрая. Не правда ли, малышка?

Ответа не последовало.

— Хватит! — резко произнесла Клэр. — Сорви ее и дай сюда!

Энн отдернула руку, но осталась стоять, опустив руки и не двигаясь.

Я повернулся, чтобы увидеть перекресток, где наша боковая аллея отходила от центральной. Никто не приближался с той стороны, никто не обращал на нас внимания. Клэр повторила уже более резко:

— Ну, чего ты ждешь?

— Я не смею, — ответила девушка. — Это запрещено.

Ее слова были едва слышны — настолько неуверенно она их произносила. Клэр обернулась ко мне с ироничной улыбкой, словно призывая в свидетели непроходимой глупости своей воспитанницы:

— Разумеется, запрещено… Как и ходить по клумбам… и трогать цветы! Это написано при входе в парк.

Потом она добавила чуть мягче, словно желая подбодрить девушку:

— Ты хорошо знаешь — все, что мне нравится, запрещено.

Энн протянула руку к твердому стеблю цветка, но почти сразу же отдернула руку.

— Я не знаю, как это сделать… — еле слышно выдохнула она. — И потом, здесь шипы…

— Ну значит, ты уколешься, — отвечала Клэр.

Девушка снова протянула руку к цветку, сжала стебель большим и указательным пальцами и резко надломила. Затем отскочила назад и поспешила к Клэр, словно ища у нее убежища, сжимая свою добычу в пальцах.

Роза, сорванная со стебля, казалась еще красивее. Ее форма была совершенной, а нежные лепестки напоминали мякоть сочного плода, в которую хотелось впиться зубами.

На сей раз Клэр снизошла до легкой похвалы:

— Хорошо. Как видишь, это было совсем нетрудно… Но ты все равно будешь наказана, потому что слишком долго колебалась.

Девушка не возражала; она опустила глаза и покраснела. Она была очаровательна в своей покорности.

Я спросил:

— Что вы намерены с ней сделать?

— Пока не знаю… Но не беспокойтесь: я накажу ее в вашем присутствии.