Женские убеждения

Разговор почти завершился, и Грир не хотелось портить впечатление, неловко всучив Фейт письмо Зи. Она решила о нем не упоминать. Скоро представится другая возможность, говорила она себе; скоро. Но, возвращаясь к себе по коридору, испытывая некоторое самодовольство – эк она ловко – Грир поняла, что на самом деле вообще не хочет отдавать Фейт письмо Зи. Не хочет делиться с Зи своей начальницей. Она пока еще не до конца поняла, где в «Локи» ее место: куда она вписывается, куда – нет. Завтра она, разумеется, отдаст Фейт письмо, но исключительно из чувства долга.

Настала пятница, а Грир так и не улучила подходящего момента, чтобы передать Фейт конвертик. А кроме того поняла, что вообще не станет его отдавать. Примерно в половине шестого, все еще сидя за рабочим столом, она услышала издалека голоса.

– Давай одевайся, Боксман! – крикнул кто-то. Это был Бен. Мужчины, как она заметила, часто называли женщин по фамилии, если хотели с ними пофлиртовать.

– Для вас – Боксманша, Прохнауэр, – подыграла ему Марселла.

– Кто-нибудь столик заказал? – поинтересовался смутно знакомый голос – потом Грир сообразила, что это Ким Руссо, секретарь заместителя директора с двадцать седьмого этажа: они виделись, когда пару дней назад Грир устроили экскурсию по «Шрейдер-капитал».

– Я заказала, – отчетливо прозвучал голос Бонни Демпстер. – В уголочке, если мы вдруг расшумимся.

– Мы обязательно расшумимся, – сказал кто-то еще. Возможно, Эвелин. – У них обалденный «грязный мартини». С нарезанными оливками.

– Кто-кто там у них обрезанный? – спросил Бен. – Ты про евреев, что ли? Они все обрезанные?

– На самом деле нет, – сказал Тад. – Уж ты мне поверь на слово.

– Она сказала «нарезанные оливки», – пояснила Марселла, и все дружно захохотали, прибыл лифт с резким «блям», голоса умолкли – вся компания дружно уехала вниз. Идут в бар, а Грир не позвали. Внезапно легкость и удовольствие от того, что она засиживается на работе, куда-то исчезли. Она уже привыкла к мысли, что ее не приглашают на некоторые совещания, но ведь и Тада не приглашают, Фейт всем дала понять, что в этом нет ничего личного. Тем не менее, Тада в компанию взяли, а Грир даже не предложили с ними пойти.

В офисе стало тихо. И Грир сделала для себя внезапное открытие: ей здесь одиноко, хотя раньше она этого вроде не замечала. Сейчас это стало очевидно. Окна в конце огромного открытого помещения затемнил вечер. Грир сидела неподвижно, внезапно ощутив свою незащищенность, и скоро услышала вдали какой-то звук. Шаги; возможно, кто-то отставший догоняет ушедшую компанию. Шаги тяжелые, мужские. Потом мелодия, насвистывание. Грир сидела, вслушивалась. «Strangers in the night», сообразила она. Шаги приблизились, замерли. Грир подняла глаза и с изумлением обнаружила, что на нее смотрит Эммет Шрейдер. Она видела его всего один раз, во вторник утром, когда он заглянул на двадцать шестой этаж для довольно неловкого представления сотрудникам «Локи». Он вошел тогда в более просторный из двух залов для совещаний, вокруг него так и роились молодые помощницы, а помощница постарше, неказистая и, видимо, долготерпеливая, следовала за ними, чуть приотстав.

Шрейдеру было семьдесят: львиноголовый, с длинными серебристыми волосами, в то утро на нем был облегающий темный костюм и дорогой галстук.

– Привет, привет! – обратился он ко всем с натужной жизнерадостностью, после чего они один за другим стали представляться ему, все, включая младших сотрудников. Когда дошло до середины, стало ясно, что ему до смерти надоело перед ними стоять и не терпится дать деру. В результате они стали произносить свои имена нервически, все ускоряя темп, вскоре эта гонка завершилась и Шрейдер ушел. Сегодня он был только в рубашке, без пиджака и галстука, но все равно чувствовалось нечто невнятно-пугающее в важном человеке в момент отдыха. Тут жди чего угодно.

– Ты у нас кто? – осведомился он, заходя в кабинку Грир.

– Грир Кадецки, – ответила она.

И начала судорожно обводить взглядом обстановку своего тесного пространства. На столе лежала дешевая пластмассовая щетка для волос; Грир недавно причесалась, на щетке осталось несколько волосков. Она вдохнула запах этого невероятно богатого человека и поняла, что запах у него – безусловно будоражащий, по меньшей мере – экзотический, потому что совсем не похож на запах ее ровесников, этих мальчишек-хипстеров, от которых веет дымом, чипсами, американо и маккиато. От Кори часто пахло протеиновыми батончиками, которые Грир ему выдавала целыми упаковками, а еще дешевым шампунем, который он покупал в аптеке – в составе якобы был бальзам, но Кори так мало обращал на это внимание, что как-то сказал: «мой шампунь с бальсой». Она ответила: «Ты правда думаешь, что моешь голову бальсой? Деревом, из которого воздушных змеев делают?» Кори пожал плечами и ответил, что вообще об этом не думает.