Женский хор

Постепенно я перестала ходить на обед в интернатуру и стала есть внизу, в отделении ДПБ, вместе с Анжелой, Аишей, Сильвиэн или Ириной. Каждая постепенно рассказывала мне о своей жизни. Не расспрашивая о моей. Правда, рассказывать мне было особенно нечего. Ни семьи, ни родителей, ни ребенка, ни мужа. Лишь несколько друзей, с которыми я время от времени встречаюсь, чтобы не выглядеть одиноко среди пар или чтобы избавиться от мужчины, который мне либо не нравится, либо показывает, что я слишком умна для него. Постепенно вся моя жизнь свелась к 77-му отделению. И как ни странно, меня это радовало все больше. Мне нравилось здесь находиться. Здесь было уютнее, чем в квартире, поэтому я принесла сюда свой ноутбук (Сесиль его починила) и по вечерам, поужинав у Коринны, подключалась к больничной сети в кабинете консультаций или, если Карма его уже занял, в кабинете Анжелы.

Однажды вечером оба кабинета оказались заняты.

– Хорошо, что ты здесь, – сказала Анжела – Мне надо поговорить с тобой о пациентке, которая попросилась к тебе на прием, и я назначила ей консультацию на утро пятницы.

– Хорошо…

– Это Манон.

– Манон?

– Дочь Алины.

– А… Я слышала, однажды Алина о ней говорила, но я не знала, что ее зовут Манон. Сколько ей лет?

– Завтра исполняется двадцать. Ровно наполовину меньше, чем ее матери.

– Алине сорок лет? Ей не дашь…

– Она отлично выглядит, правда? Я все время ей об этом твержу, но ты ее знаешь… Итак, много о Манон я тебе рассказать не могу, но она просила меня передать тебе сообщение.

– Да?

– Она хочет быть уверена в том, что ты не расскажешь о ней ни ее матери, ни отцу.

– Конечно. – Я пожала плечами. – Тем более что ее отца я вообще не знаю.

Анжела наклонила голову набок:

– Так я и думала… – Она опустила глаза, собрала бумаги на столе и едва заметно улыбнулась. – Я сказала ей, что ты умеешь хранить секреты, но она все равно хотела, чтобы я с тобой поговорила.

– Понимаю. Во сколько она придет?

– В восемь, – с озабоченным видом ответила она. – Это не слишком рано?

– В восемь? Но Алина приезжает не раньше половины девятого.

– Вот именно.

– Хорошо. No problemo.

*

В пятницу, в восемь утра, я подошла к больнице. Около лестницы стояла молодая девушка. Она затушила сигарету и протянула мне руку:

– Вы… доктор Джинн?

– Да, – ответила я и улыбнулась своему новому титулу.

– Я Манон, дочь Алины.

У нее были те же глаза и тот же волевой рот, что и у матери, но на этом сходство заканчивалось. Ее внешность была настолько же строгой и изысканной, насколько странной была внешность ее матери. Передо мной стояла высокая очаровательная девушка, которая выглядела старше своих лет из-за прически каре, брючного костюма и макияжа. Я не заметила на ней ни татуировок, ни пирсинга, ни украшений.

– Да, – сказала она, заметив мой взгляд, – когда нас с мамой видят вместе, меня принимают за ее старшую сестру! Меня это раздражает.

Однако внешний вид – это одно, а речь – совсем другое. В течение получаса Манон рассказывала мне обо всем, что волнует людей ее возраста: соперничество и ревность девушек, психология мальчишек, сексуальность и болезни, передающиеся половым путем, и контрацепция. Что до ее профессионального будущего, то тут ей приходилось обороняться, чтобы защититься от родителей. Особенно от отца, который, по ее словам, был лучшим отцом на свете. Чтобы я лучше ее поняла, она привела в пример свои детские воспоминания, показывая, как сильно ей повезло. Однако я знала, что ее что-то тревожит. Всегда очень трудно понять, что творится в голове женщины, но я тоже единственная дочка любящего отца, и я отлично ее понимала, когда она рассказывала о своем отце как об образце, от которого она старается оторваться. Она описывала его как «великана, который тает, стоит мне сказать целую, папочка », и который «всегда очень волнуется, если вечером меня нет дома, и просит после полуночи присылать ему сообщение о том, где я и что делаю».

Она постучала ладонью по столу.

– Но я не такая, как большинство моих подруг! Я не сплю со всеми подряд, я еще ни разу не занималась любовью, мне не хочется, меня не соблазняет ни один парень. Поэтому он и решил, что я навсегда останусь маленькой девочкой. Но я хотела его предупредить, я пыталась ему сказать, что однажды домой не вернусь и что в два часа ночи у меня могут быть занятия поинтереснее, чем писать ему сообщение. Кроме того, придя домой, я должна зайти к маме, если она дома, и пожелать ей спокойной ночи, потому что, если я не приду и не обниму ее, она плохо спит, по ее словам.

– Ваши родители не живут вместе?

– Живут, но мы обитаем в другом конце города, у папы рядом с работой маленькая студия, так что иногда по вечерам он остается там работать, и мама уходит к нему, и иногда он домой не возвращается. Короче, они сами разберутся, они большие и делают что хотят.

–  Мммм… Понимаю.

Я понимаю ее настолько хорошо, что чувствую себя дурой из дур.