Женский хор

Пока я бежала, а запястье болело, сумка болталась за спиной, а в груди горело, и пока я молилась о том, чтобы ничего не растерять во время бега, у меня было острое ощущение, что меня должен кто-то услышать, что автобус не уедет, что ему скажут, чтобы он меня подождал. Это великое космическое равновесие: мой аккумулятор разрядился, но этот чертов автобус меня подождет. Может быть, я буду кусать локти, потому что на душу мне наплевать, а вот задница еще могла бы мне пригодиться, если только я снова не наткнусь на бездарного тупицу, неспособ…

На последнем издыхании я запрыгнула в 83-й автобус и услышала, как с сухим стуком за мной закрылись дверцы, водитель поприветствовал меня и сразу поехал дальше. Задыхаясь, я стала рыться в сумке, но мое сердце стучало так громко и так часто, и я так дрожала, что выронила все монеты на пол. Когда я наклонилась, четыре руки уже собирали их и складывали в мою ладонь. Поперек горла встал ком, мне казалось, что я больше не могу дышать, настолько мне было больно (я заплатила водителю), но плевать мне на небо и ад и Карму, я успела на этот проклятый автобус (он протянул мне билет), и я даже не хотела думать (я поблагодарила его) о том, как завтра поеду на работу (я прошла, споткнувшись) и как буду заряжать этот проклятый (в самый конец автобуса) аккумулятор…

– Как хорошо, что я вас увидела, когда вы бежали. Я дернула за веревку, иначе бы он не остановился.

Я повернула голову. Рядом со мной сидела молодая девушка, я ее знала, но не могла вспомнить откуда. Я ее уже где-то видела, ее лицо мне было знакомо, но я никак не могла вспомнить… подыскивала слова… не могла отдышаться… а все же я ее откуда-то знала… раз она потрудилась остановить автобус на полном ходу. Для меня.

Я выдохнула «Спасибо», и она ответила:

– Нет, это я должна вас благодарить. – Я вытаращила глаза, не веря своим ушам, я не понимала, что она имеет в виду, а она продолжала: – Обычно женщины всегда читали мне мораль… А вы – нет.

Я не знала, что ответить, сглотнула, собралась заговорить, но она поднялась и сказала: «Моя остановка. До свидания» – и вышла. Проходя мимо окна, она махнула мне рукой, а я все продолжала думать. Когда сердце угомонилось, в груди погас огонь, я снова ощутила боль в запястье, заметила, что оно распухло и стало в три раза толще обычного, черт, только этого не хватало. Мне захотелось плакать, мне еще было ехать двадцать минут, и лишь потом я смогу погрузить руку в лед. Есть ли у меня противовоспалительное? Внезапно я увидела лицо девушки, остановившей автобус. Хотя сделала все, чтобы ее забыть, как и всех остальных, но я вспомнила и ее, и ее историю, то, что она выглядит на шестнадцать, хотя ей двадцать три. Не узнала я ее потому, что ее лицо было искажено болью, когда она рассказывала о своем страхе забеременеть и о своем страстном желании пройти стерилизацию. Ведь на том же самом лице, в автобусе, играла улыбка. И я вспомнила ее имя – Сесиль.

ЭКЗАМЕН

Кого ты лечишь в данный момент?

Их или себя?

Они писали, склонившись над своими заданиями. Как маленькие послушные солдатики. В этот вечер они все заплатили всю сумму, без кривляния, без протестов и дискуссий.

Только это меня немного утешало, меня мучила адская боль: опухоль на запястье не спала, несмотря на лед и вино. Из лекарств я нашла только то, что он принимал, когда у него болела спина, – дурацкие гомеопатические средства… я должна была это предвидеть.